Полина (СИ)

– Что, книжек про войну не читал? Идёт патрульный по улице, а из подворотни пацанчик грязненький выбегает, что-нибудь лепечет, типа, помоги, тянет его за собой, только солдат за угол зайдёт – его два здоровых мужика дубиной по голове – и адью. А пацанчик убегает новых жертв искать.

– Ничего подобного! – Горячо возразил Пьер. – Я вообще в ополчении не участвовал. Вот отцу досталось – будь здоров. До сих пор левой рукой кушает.

– А что он говорит по поводу восстания? – Заинтересовалась Полина.

– Говорит, дураком был. Пообещали каждому по земельному участку – вот он и согласился. Всё было в розовом свете. Даёшь свободу! Демократическую конституцию! Демократию! Будь она неладна, эта демократия!

– Демократией пользоваться надо уметь. Любую, даже самую хорошую идею, можно извратить до абсурда.

– Ты против демократии?

– Я против того, что иногда называют демократией. Американские Штаты тоже, кстати, гордились, что они – демократическая держава. И чем всё закончилось?

– Не надо всё смешивать в одну кучу. Мухи, как говорится, отдельно, котлеты – отдельно. Политика и катастрофа в биологической лаборатории – это совершенно разные вещи!

– Ага, как же! Если бы лаборатория была мирная – это одно, я бы тогда даже и не спорила. Но ведь она была военной и относилась к какой-то спецслужбе, не помню уж, как там эта структура называлась. – Полина перевела дыхание. – Ты вообще как – историю знаешь? Почему тогда мне приходится объяснять такие простые вещи? Только при извращённой демократии возможно положение, когда Навигаторы, которые призваны исполнять волю народа, делают такое, под чем ни один психически полноценный человек не подпишется.

– Ты имеешь в виду, что сейчас у вас на земле нет ни одной секретной военной лаборатории?

Полина покраснела. По-настоящему: лицо побагровело, покраснела даже шея под вырезом кофточки.

– Все наши лаборатории контролируются Навигаторами, – пролепетала девочка. – А они знают, что делают.

Пьер вдруг очнулся. Он понял, что говорит всего-навсего с ребёнком.

Полина правильно поняла его замешательство.

– Я просто политологией увлекаюсь, – зачастила она. – Очень даже интересная наука. Тем более, я говорила, что умная, а ты не верил. Теперь убедился?

Полина была готова говорить всё, что угодно, лишь бы Пьер снова не затронул прошлую тему.

Он нейтрально пожал плечами, его можно было понять и так и так.

– Я вот только одного не могу понять, сколько можно на одни и те же грабли наступать? Одно и то же повторяется всюду: сначала требование независимости от Земли, потом получение этой самой независимости, и наконец стремительное падение до первобытнообщинного уровня развития.

– Насчёт первобытнообщинного – это ты, конечно, загнула.

– Загнула, – согласилась девочка. – Но, согласись, после того, как вы получили автономию от Земли, жить здесь стало немножко хуже.

Пьер пожал плечами:

– Лично мне удобств хватает.

Полина засмеялась:

– Понимаешь, для меня все эти ваши удобства, – она выразительно обвела взглядом салон автомобиля, – примерно то же самое, что для вас – каменный топор.

– Мне удобно.

– Ты просто не знаешь, что такое удобство на самом деле. А с точки зрения самой примитивной рациональности введение новых технологий гораздо дешевле и проще, чем реанимация старой техники. И только из-за вашего поведения двенадцать лет назад никто не горит желанием везти на Цитрею что-то новое. До сих пор, наверное, пашете поля на тракторах, которым лет двести – не меньше.

– Ну, по поводу двухсот лет – это ты снова загнула. Не может быть, чтобы старые технологии так долго работали. Хотя да, техника у нас старовата. Этой машине, на которой мы сейчас едем, знаешь, сколько лет?

– Лучше не говори. Мне так спокойнее будет.

– Ладно, не буду.

ГЛАВА 25

Снова заморосил дождь. Капли чертили на стекле длинные полосы, похожие на треки элементарных частиц.

– У вас на Земле все такие умные, как ты? – Спустя минуту спросил Пьер.

– "Штука" – это элитарное учебное заведение. И не просто элитарное, а очень элитарное, извиняюсь, конечно.

– За что извиняешься?

– За оборот. Прилагательное "элитарное" в своей семантике уже подразумевает наличие превосходной степени. Масло масляное получается.

– Луна лунявая, – поддакнул Пьер.

Полина пропустила шутку мимо ушей.

– Обычные дети начинают проходить основы политологии в десятом классе, – продолжила объяснять она, – а мы это проходим уже сейчас. И мне почему-то кажется, что ни один из моих одноклассников, несмотря на их более чем нежный возраст, если бы он очутился в правительстве земной колонии, не стал бы требовать независимости.

– Ага, только их там и не хватает.

Полина хмыкнула:

– Был у нас один такой правитель, который всерьёз полагал, будто кухарки могут управлять государством. Ничем хорошим это не закончилось. Россия вообще тогда едва выкарабкалась. Если бы пять веков назад Соединённые Штаты Америки не стёрло бы с лица земли, стандарт произошёл бы от английского, а не от русского.

Они въехали в какой-то небольшой посёлок, и он стал больше внимания обращать на дорогу.