Полёт японского журавля. Я русский

Они выпили по чашке кофе из цикория, который входил в рацион питания каждого пограничника на заставе, а затем сели на катер и с ветерком прокатились в отдалённую бухту, где на якоре стояла небольшая невзрачная рыбацкая шхуна с названием «Цуки Мару», что обозначало «Луна». На борту дежурили два пограничника. Когда группа поднялась на борт, один из бойцов доложил Сапожкову обстановку. Происшествий не было, команда отдыхала. Действительно, трое рыбаков играли в карты, а капитан у себя в каюте смотрел телевизор. Михалыча сразу взволновала японская речь, которая доносилась с экрана, он едва не провалился в него. Было очень интересно, показывали фильм про эпоху самураев.

Капитан с явным недовольством выключил телевизор, но тут же на его лице появилось выражение восторга и растерянности. Это был немолодой сухощавый человек обычного роста, какими бывают японцы, стриженный под «ёжик» и почти седой.

Сапожков заговорил на японском, стараясь дать понять, что проблема, с которой они все столкнулись, должна благополучно решиться, и в этом немалая роль отводится самому Тору. Тогда для него появится возможность не только избежать конфискации судна, но и вернуться домой.

– Вы поймите, господин Тору,– продолжал убеждать Сапожков, поглядывая на товарищей, которые то и дело подсказывали нужные слова. – Мы вас ловим уже не первый раз, и всякий раз вам сходит с рук ваши проделки. Конечно, мы вам признательны за содействие, но надо идти дальше. А просим немного. Вам надо свести Вайновского с человеком из спецслужбы. Чтобы у Вайновского была уверенность, что он тот, кому можно продать то, что он хочет продать.

– Но я не сотрудничаю с нашими спецслужбами. И не желаю этого. Я от них уже хлебнул однажды, мне хватит, – заупрямился Тору. – Я простой рыбак, а не шпион. Вы меня скорее сделаете шпионом.

– Да нам и не нужна ваша спецслужба, поймите это, наконец, и как шпион вы нам не нужны.

– Что же вы хотите от меня? – моргая спросил Тору.

– Вы покажете Вайновскому нашего же человека, он будут думать, что это ваш человек из Японии. – Вот его, – Сапожков указал жестом на Михалыча. Конечно, Михаил понимал, что в этом деле ему придётся что-то делать, но роль японского агента вызывала в нём лёгкую растерянность. Он даже привстал. Тору тоже приподнялся, и так вышло, что они поприветствовали друг друга таким необычным образом.

– Хай, – коротко кивнул Михаил. Тору тоже кивнул, неловко протягивая руку.

… – Помогите нам, господин Тору, – тихо попросил Михаил.

Услышав просьбу, Тору растерялся ещё больше. – Вы японец? Вы настоящий советский японец? – переспросил Тору.

– Нет, я советский китаец, но хорошо владею японским языком, – соврал Михалыч, ещё не совсем понимая, что от него требуется говорить. Но внешнее спокойствие присутствующих подсказывало, что он сказал то, что нужно. – Помогите нам, и вас отпустят, – пообещал Михалыч, поглядывая на Сапожкова. Тот незаметно кивнул. – Для вас не будет большого риска. У Вайновского нет повода недоверять вам. Вайновский проходимец, готовый продать что угодно, даже свою Родину, он предатель. Мы вас не просим продавать вашу Родину, просто посодействуйте нам. И мы своё слово сдержим. Вы покажете меня, представите как человека, которому интересно сотрудничать с Вайновским. Мы только прокатимся, и вы меня представите. А там видно будет. Вы ничего не теряете и почти не рискуете.

– Вот именно, почти, – прошептал почему-то Тору, словно они были хорошими приятелями. – Мне надо подумать, – сказал Тору, сердито усаживаясь в свое рабочее кресло и очень наигранно отворачиваясь. Все присутствующие поняли, что Тору будет думать. Они тихо вышли из каюты и дружно рассмеялись.

– Почему вы смеётесь? – возмущённо закричал Тору, выскочив из каюты.

– А чего тут думать? – удивлённо воскликнул Владимир. – Ему предлагают хорошую сделку, а он рядится как барышня в наряде. – Ты мужчина, или кто?

Тору сделал обиженное лицо и задумался, но потом снова поменял маску. – Я хотел поторговаться, но вижу, что вас не перехитрить. Ладно, согласен. Но сначала я продам свой улов, мой лёд скоро растает, и тогда рыба испортится. И вы мне отдадите сетки, которые забрали весной. Это не мои сетки, мне их дали в долг.

– Хорошо, – согласился Сапожков, хватая руку японца. – Но сначала дело.

– Нет. Сначала рыба и сети, а потом дело.

– Ладно, будем бросать жребий, – рассудительно предложил Сапожков. – Орёл ваш, «решка» моя. – Тору ещё не успел дать согласие, как монетка звякнула по палубе и показала «решку». Тору тяжело вздохнул и обиженно отвернулся.