Полёт японского журавля. Я русский

– Хай, – коротко ответил Михалыч делая неглубокий поклон и держа руки за спиной. И лишь когда Вайновский потерял надежду на рукопожатие, он словно опомнился и протянул руку. Самому ему делать этого совсем не хотелось, но узнать своего противника, пусть даже через рукопожатие, было необходимо. Ладонь Вайновского была сухая, а пальцы и сама кисть до удивления мягкими. Это была странная рука без видимых признаков силы, сжать которую, тем не менее, Михалычу не удалось.

Следующая встреча должна была состояться через день в промежутке между тремя и пятью часами дня. За это время Вайновский должен был успеть разгрузить улов на базе и заправиться. Всё шло своим чередом, но после отшвартовки произошло непредвиденное – на горизонте показался пограничный катер – сторожевик. Тору мгновенно среагировал, дав команду – «полный ход». Шхуна, несмотря на свой изношенный вид, сразу набрала скорость и помчалась в сторону Японии. Траулер с русскими рыбаками медленно пошёл на запад. Сторожевик некоторое время преследовал шхуну, но потом отстал, поняв, что догнать её не удастся.

– Что мне делать? – спросил Михаил, когда шхуна пошла уже своим обычным рабочим ходом.

– Пока не знаю, – угрюмо ответил Тору, вглядываясь в горизонт. – Мы уже в японских водах. Обратно я не пойду, топливо на исходе.

– Значит, я нарушил границу? Зачем вы стали убегать?

– А что мне было делать? Если бы я остался, то ваши бандюки могли бы заподозрить неладное.

– Но это не Сапожков. Это другой катер. Надо выйти с ними на связь. Они ещё не так далеко.

– Поздно, нас уже засекли на радаре японские службы. – Тору сбросил обороты и шхуна легла в дрейф. Когда Михаил вновь обратился к нему с вопросом, что делать дальше, тот молча сидел на полубаке и курил, глядя на воду за бортом. – Вы сойдёте со мной на берег, – неожиданно произнёс Тору. – Накинете рабочий плащ Кавагути, никто не заметит.

– Но это же опасно, вы рискуете.

– Не бросать же мне вас за борт. Я выйду на связь и доложу, что у нас всё в порядке, пограничным службам нет повода подозревать меня. Кроме рыбы у нас ничего нет, какой им резон сомневаться в моих словах. Не помню, когда они последний раз проверяли мою шхуну. Переночуете в моём доме, а послезавтра мы снова выйдем в море. Вот только, что сказать родителям Кавагути. Скажу, что он перешёл на время к другому капитану, у нас так иногда происходит. Но вам придётся быть незаметным, у нас все друг друга знают в городе. Представлю вас своим компаньоном. Вас как зовут?

– Меня зовут… – Михаил вынул свои фальшивые документы и задумался. Перед ним стояла дилемма, сказать правду или в который раз соврать. – Синтаро, – произнёс тихо Михаил, оглянувшись по сторонам и протягивая корочки Тору. – Спрячьте их, на всякий случай. Пока я буду у вас гостить. – Он почувствовал удовлетворение от того, что назвал своё настоящее имя. – Когда-то меня называли Синтаро.

– Не волнуйтесь. Мои ребята и звука не произнесут о том, что видели. Мы как одно целое. В море по-другому нельзя, – произнёс Тору, пряча у себя в куртке документы, даже не заглянув в них.

– Спасибо тебе, Исао.

– Не стоит, Синтаро.

В первые секунды он ничего не почувствовал, и когда ступал с трапа на берег, и когда шёл по шуршащей гальке мимо рыбацких лодок. Рядом суетились рыбаки, кто-то спорил по поводу чужого улова, чинили снасти, выгружали рыбу. Здесь же под погрузкой стояли небольшие грузовики, суетились перекупщики. Всё было оживлённо и вместе с тем буднично и спокойно.

– Так всегда у вас? – спросил Синтаро, бросая взгляд на жизнь вокруг.

– А у вас разве не так?

Михаил покачал головой. Ему вдруг стало стыдно за то, что у них всё совсем по-другому: с волокитой, неразберихой, и обязательно с теми, кто умудряется из этого сделать выгоду; с теми, кто привык не работать, а только делать вид.

– Так, – солгал Синтаро, пряча глаза.

После того, как Тору продал русский улов, они молча пошли по улице, неширокой, обставленной небольшими, но уютными домами с невысокими изгородями, за которыми творилась обычная мирская суета. Тору то и дело здоровался, отмахивался от лишних вопросов, иногда шутил невпопад, лишь бы не выдавать своего волнения. Михаил шёл рядом, и с каждым шагом ему становилось всё труднее идти и дышать, словно выброшенной на берег рыбе.

– Что с тобой? – спросил Тору, остановившись. – На тебе лица нет.

– Ничего, это пройдёт, – сказал Михалыч. – Давно не стоял на родной земле, разволновался.

Тору остановился и огляделся. – Значит, ты не соврал, назвав своё имя?

– Не соврал.

Тору жил неподалёку от гавани. Все, кто жили рядом, во многом зависели от моря. Его дом был небольшим, с потемневшими от времени стенами, и очень низким, как показалось сначала Михаилу, правда, зайдя внутрь, он почувствовал тепло и уют.

Тору сказал, что его гость занимается поставками рыболовных снастей, и приехал из Раусу. Не задавая лишних вопросов, хозяйка удалилась на кухню.