Полёт японского журавля. Я русский

От происходящего Михалыч растерялся, в горле пересохло. Повсюду он слышал знакомую до боли речь, родной язык, девушки восторженно кричали из открытых окон вагонов своим подружкам, бегающим по перрону, все фотографировались, смеялись и улыбались. Здесь же в нерешительности толпились и русские студенты, скорее всего возвращавшиеся с практики. Судя по множеству холстов и этюдников, которыми был заставлен перрон, это были будущие художники. Милиционер пытался воспрепятствовать общению молодёжи, но было видно, что его никто не боялся и не слушал. Кто-то из них уже подошёл вплотную к окнам и напрямую общался с японскими девушками, те словно ягоды, красные от волнения и радости, выглядывали из открытых окон и что-то восторженно говорили и смеялись. Рядом на перроне под ногами студентов крутился рыжий остроухий пёс неопределённой породы, вероятно принадлежавший одному из студентов, загорелому парню с фотоаппаратом в руках. Тот снимал японок, которые с удовольствием позировали и бросали собаке лакомства. Пёс ловил угощение на лету, не обращая внимания на хозяина, тому, вероятно, это нравилось. Неожиданно он дал команду, и собака почти без разгона маханула прямо в окно. Это было так неожиданно, что всё купе взорвалось криками восторга. Окно было на большой высоте, но пёс так легко преодолел её, словно до этого проделывал трюк каждый день. Трудно было сказать, что собака делала внутри, но через минуту она выскочила из вагона, уже из двери, а вслед за ней высыпали и несколько девушек. Пёс бесцеремонно бегал вокруг них как самый закадычный друг, лаял, ластился и даже исполнял команды. Хозяин брал из рук девушек лакомство, и клал его на нос собаки, та ждала команды, и так могла сколько угодно держать на носу это лакомство, при этом парень отходил на несколько метров, делая вид, что забыл про неё, а она недвижимо сидела и ждала. Девушки взрывались в эмоциях не в силах пережить этой драмы, им казалось, что это невозможно – столько ждать, но собака ждала, даже не виляя хвостом. Самый большой восторг был, когда она слышала команду, и кусочек мгновенно исчезал у нее в пасти. Делала она это виртуозно, и публика ещё больше взрывалась в восторге. Михалыч так увлёкся зрелищем, что не заметил появления руководителя всей этой делегации, это была рослая блондинка, судя по поведению опытная и жёсткая, она стала громко отдавать распоряжения на японском языке, что пора собираться, и скоро поезд тронется. Молодёжь стала стекаться у своих выходов, кто-то махал руками, прощаясь, а некоторые даже плакали. Было удивительно видеть, как за какие-то полчаса молодые люди успели сблизиться и подружиться. Парни пожимали руки, девушки обнимались и обменивались адресами, и никто им в этом не препятствовал. Это было необычное зрелище, потрясшее Михаила до глубины души.

– Откуда они, дочка, – спросил он, когда блондинка проходила мимо.

– Студенты из Японии в Москву, поезд дружбы через всё страну, – ответила она заученно и не останавливаясь. Она скрылась в здании вокзала и через минуту вывела оттуда ещё несколько студенток, журила их, а те явно чувствовали себя виноватыми.

Потом раздался гудок, люди мгновенно растворились в вагонах, перрон опустел, остались лишь несколько студентов художников, всё ещё общавшихся у окна. Там же крутился рыжий пёс по кличке Барик, с которым, вероятно, успели познакомиться все.

Когда состав ушёл, стало до необычности тихо и тоскливо, на перроне всё ещё находились художники, обсуждавшие произошедшее. Похожий на красного волка пёс Барик, как ни в чём не бывало, крутился рядом, по привычке выпрашивая у девушек что-нибудь вкусное. Михалыч немного понаблюдал, а потом пошёл в кассу, там была его очередь, и быть может, давно прошла.

«Что же это было?» – спрашивал сам себя Михаил, идя от вокзала с купленным билетом, и обдумывая минувшее событие. Он понимал, что это была не просто случайная встреча с земляками, это был знак, который должен был ему что-то подсказать. Волнение все еще не уходило. Михаил почувствовал, что нуждается в совете, в том, чтобы поделиться пережитым. Он перебрал в памяти всех, кого бы мог увидеть в этом городе, – из близких были только Вязов и Володька. Вязов, который уже был на пенсии, в данный момент отдыхал в санатории, оставался Изаму.

Он быстро нашёл телефон-автомат и набрал номер. Володька оказался дома. – Приезжай, жду тебя, – коротко ответил тот и повесил трубку.

– В который раз приезжаю к тебе, Китамура, и никак не могу застать твою женскую половину, – пожаловался Михаил, снимая обувь в маленькой прихожей. Володька сухо рассмеялся. –Ты бы ещё реже приезжал, Миша.

– Работа, ничего не поделаешь.

– Скажи ещё, старость, тогда точно поверю.

Они дружно рассмеялись и крепко обнялись. Потом сидели на маленьком балконе с видом на залив, вокруг шумели листьями пирамидальные тополя, дом словно прятался в их высоких кронах.

– Значит, проснулся, говоришь? Увидел японских студентов и очнулся ото сна, – сказал Изаму, блуждая прищуренным взглядом среди бесконечной водной дали. – Родина знак подала?