Полёт на единороге

Облегчение омыло ее теплыми волнами – пусть ей и хотелось заметить, что, если бы они писали свои сообщения чуть понятней, проблем было бы меньше. Не в силах сдержать любопытство, она спросила:

– Что объясняет?

Он уже открыл было рот, но тут улыбнулся.

– Я же сказал: один вопрос. Мы и так потратили достаточно времени. У нас есть проблема посерьезней. Ты.

Тепло исчезло так же быстро, как и появилось.

Мистер Форкл подошел ближе, и от запаха грязных ног Софи затошнило. Дело было в морщинике – ягодах, которые он ел, чтобы скрыть настоящую личность. От них кожа распухала и покрывалась морщинами, как у полного пожилого человека.

– Боюсь, твой разум разрушен.

Комната закачалась – а может, пошатнулась сама Софи.

– Как у Алдена?..

Он покачал головой, проводя распухшей рукой по лицу.

– Нет, не как у Алдена. И если бы мы знали о твоем недуге, мы бы ни за что не послали тебя в Изгнание. Это был наш просчет. Я должен был догадаться, что после твоего исчезновения что-то случилось – особенно учитывая, что мне показалась странной появившаяся у младшего Вакера возможность передавать тебе мысли. Но я ошибочно решил, что он обнаружил обходной путь.

– Погодите, – она помассировала виски, пытаясь разогнать оставшийся туман. – Мою блокировку можно обойти?

«А как еще, по-твоему, я смог передать тебе воспоминания?» – мысленно спросил он.

Его голос не был таким громким, как у Фитца, но ей все равно захотелось вырвать услышанное из головы.

– Только я знаю об этом, – вслух произнес он, – но он талантливый ребенок, и я решил, что он выяснил это, пока твой разум был слаб после прыжка. Однако я ошибся. Если бы я проверил, то нашел бы в твоем барьере две бреши. И новая никак не защищена. Как трещина в броне. Слабое место, через которое проникает то, что ты должна блокировать – где-то легче, где-то нет. Передачи мыслей от Фитца, например. Или инфликция Бронте. Или темные осколки разрушенных разумов, которые ты должна исцелять.

При воспоминании она содрогнулась.

– Так вы и правда хотели, чтобы я вылечила Прентиса. Об этом была первая подсказка?

– Отчасти. Нам нужно было, чтобы Алден взял тебя с собой и позволил добраться до Прентиса. Мы хотели убедить его сделать тебя своей направляющей. Но в целом – да. Начиная работу над проектом «Лунный жаворонок», мы понимали, что можем понести потери – особенно среди наших Хранителей, – поэтому дали тебе способность исцелять разрушенные разумы. Чтобы ты смогла всех вернуть.

– Но все говорят, что невозможно вылечить разрушенный разум.

– Так говорят о большинстве способностей, которые я тебе дал, Софи. Я провел обширные исследования и обнаружил в разуме безопасное место. Закуток, где можно хранить мысли. Мы научили наших Хранителей прятать там часть своего сознания во время взлома памяти, чтобы потом получилось спасти их.

Эти слова вызвали такую смесь ужаса и облегчения, что Софи не понимала, что с ними делать.

Она сможет вылечить Прентиса – наконец-то все исправить!

Но вдруг вылечить Алдена не получится?

Он не учился прятаться в закуток – и когда Софи пыталась прощупывать его разум, то не почувствовала его присутствия, как было в разуме Прентиса.

А вдруг спасать уже нечего?

– Как все происходит? – спросила она, надеясь, что шанс еще есть. – Как мне их спасти?

– Спасти несложно. Сложно добраться до закутка. Вот почему мы так тебя спроектировали. Нам нужен был могущественный телепат с непроницаемым разумом, который мог бы проникнуть сквозь безумие и не потеряться. Как только ты окажешься внутри, то нужно будет просто наслать сильные положительные эмоции, которые восстановят их силы.

– Но я не могу насылать положительные эмоции.

Он многозначительно на нее посмотрел.

– Могу?

– Только в теории – хотя, видя твою связь с Силвени, я в этом почти не сомневаюсь. При разработке твоей ДНК я во многом опирался на гены аликорнов.

– Что? – она даже не заметила, как подскочила. – Хотите сказать, что я наполовину лошадь?

В голове мелькнуло ужасающее изображение какого-то мутанта в виде Софи-кентавра, и ей захотелось забраться в мысли и вырвать его оттуда.

– Разумеется, нет, Софи. Мне просто нужно было от чего-то отталкиваться, а в заметках Силлы Хекс было множество интересных наблюдений о том, как аликорн влиял на ее эмоции. Я предположил, что аликорны владеют инфликцией и способны насылать свои эмоции – как плохие, так и хорошие. Поэтому я решил использовать их ДНК как основу для собственных изменений. Но ты все равно на сто процентов эльф.

Софи вновь опустилась на койку – она была так потрясена, что даже осознать все не было сил. Особенно когда он добавил:

– Но я часто задумывался, не из-за этого ли у тебя карие глаза.

Софи уткнулась лицом в ладони. Ну, вот и как ей теперь смотреть в зеркало и не видеть при этом лошадиной морды?

– Не драматизируй, – проворчал мистер Форкл. – Все не так ужасно, как ты…

– Серьезно? Вам было бы плевать, если бы с вашими генами поигрался какой-нибудь доктор Франкенштейн?

– После того, как ты узнала, в тебе что-то изменилось?

– Не знаю, – несчастно пробубнила она. – Такое чувство, что да.

– Ну так вот: не изменилось.