Полёт раненой птицы

Все! Хватит на сегодня разумных, правильных слов! Их уже прозвучало достаточно! Они и так автоматически всплывают у каждого в голове, даже напрягаться не надо, чтобы произносить. Их все давно-предавно знают, без подсказок со стороны. И они прозвучат не просто неуместно, жестоко, для человека, который ждёт не нравоучений и нотаций, а сочувствия и поддержки.

– Ну, с чего ты взяла, что он встречается с другой? – весьма оптимистично произнесла Вера Васильевна.

Ох, уж эти девочки-подростки. Такие слишком ранимые и неуверенные в себе – любая мелочь в их глазах способна превратиться в нечто значительное и судьбоносное. В общем, большие специалисты, в силу своих возрастных особенностей, делать из мухи слона.

– Подружки наговорили? Так им только дай языками почесать!

Очень обнадёживающее заявление. Хотя и весьма хрупкое. Хорошо бы все решилось этой фразой.

– Я сама видела! – раздалось отрезвляюще холодно.

Катя, наверняка, стиснула зубы, и было слышно, как она судорожно сглотнула стоящий в горле комок.

– Они стояли возле его дома.

– Это ещё ничего не значит, – опять попыталась Вера Васильевна оптимизировать события, но девочка даже не услышала её.

– И целовались! А потом зашли в подъезд. Я ему позвонила, а он сказал, что не может сейчас разговаривать, что он в зубной поликлинике и его должны вызвать с минуты на минуту. А потом он сразу поедет к бабушке. У неё там что-то такое. И что он мне сам позвонит. Потом.

Потом!

– Ну и плюнь на него! – вырвалось у Веры Васильевны, и она заговорила как можно убедительней: – Всё что случилось, уже позади. Уже в прошлом. Ну, было. И ладно! Завтра наступит новый день. Вроде как новая жизнь! Твоя жизнь. Такая, как захочешь! Поэтому плюнь и забудь о его существовании.

– Я не могу, – обречённо проговорила девчонка. – Я же все равно его завтра увижу. Мы в одной школе учимся. Только я – в десятом, а он – в одиннадцатом.

В десятом! Вера Васильевна тоже руководила десятым, и ей мгновения хватило для того, чтобы представить своих девочек, таких сильных и слабых, таких взрослых и инфантильных одновременно.

– Ну и что! Увидишь – отвернись, пройди мимо. Будто его нет. И не показывай, как тебе плохо. Лучше улыбайся. Пусть через силу. Это, конечно, очень сложно. Но у тебя, мне кажется, получится.

– Думаете?

Катя тяжело вздохнула. Голос её был хоть и безнадёжно грустным, но вполне спокойным.

– Уже поздно, – вспомнила Вера Васильевна.

Сейчас она не испытывала прежней тревоги. Поверилось, что с девочкой все будет в порядке, получилось убедить и себя, и, кажется, её.

– Давай ложиться спать. Сейчас это самое лучшее. Чтобы завтра быть бодрой и сильной. – Вера Васильевна помолчала несколько секунд. – Ну что, ложимся?

– Ага! – ответила Катя совсем по-детски и, скорее всего, согласно кивнула головой.

– Доброй ночи.

Больше ничего не мешало отложить телефон, забраться под одеяло, устало закрыть глаза. Но сон не торопился приходить.

Катя. Довольно распространённое имя. У Веры Васильевны в классе две Кати – Полоницина и Надточий. И в параллельном есть ещё одна.

А вдруг это какая-нибудь из них?!

Нет. По Полонициной не скажешь, что у нее какие-то проблемы. Целыми днями хохочет и болтает, болтает и хохочет. А вот Надточий…

У Надточий голос низковатый, а у собеседницы был высокий и звонкий.

Точно не её девочки!

И все равно, на следующий день в школе Вера Васильевна с особым вниманием присматривалась к своим Катям, да и к той, из параллельного, но не замечала ничего экстраординарного. Вроде бы и с облегчением не замечала, но в то же время очень хотелось воочию удостовериться, что у телефонной Кати тоже дела в порядке. Было бы намного спокойнее самой увидеть, и убедиться, и иметь возможность поддержать, если понадобиться.

Полоницина, как обычно, хохочет, а вот Надточий – немного грустная. Но она постоянно не по годам сдержанна и серьёзна.

Вера Васильевна, на всякий случай, окликнула её, когда она проходила мимо учительского стола, спросила:

– Катя, у тебя все в порядке?

Надточий недоуменно дёрнула плечом.

– В порядке.

И заторопилась прочь.

Вечер проходил своим чередом, если не считать вопросительных взглядов, которые изредка Вера Васильевна неосознанно бросала на лежащий на столе телефон. Очень хотелось набрать вчерашний номер, спросить, как дела.

Вдруг Катя опять плачет, безнадёжно пытаясь прорваться к вечно занятой маме? Или у неё все не то, чтобы хорошо, хотя бы – неплохо.

Но какое право имеет Вера Васильевна без спроса лезть в чужую жизнь? Вот, если бы Катя сама позвонила. Да только зачем ей это делать? Кто для неё Вера Васильевна? Случайный собеседник, о котором лучше забыть, как и о том, что успела ей рассказать. «Всё что случилось, уже позади. Уже в прошлом. Ну, было. И ладно! Завтра наступит новый день».

Вера Васильевна включила будильник и легла в кровать. И только её голова коснулась подушки, с полки раздался призывный звон. Какой-то по-особенному знакомый. Во всяком случае, так показалось Вере Васильевне.