Полис, логос, космос. Мир глазами эллина

Из тупика, порожденного зеноновскими апориями о пространстве и времени, было предложено две альтернативные попытки выхода – Анаксагором и Демокритом. Выдвинутые ими концепции имеют определенное внешнее сходство (поэтому учение Анаксагора иногда считают одной из разновидностей атомизма), но по существу полярно противоположные друг другу. «Настоящие» атомисты во главе с Демокритом признают квантование, мир у них в конечном счете состоит из неделимых элементов (собственно, атом и означает по-гречески «неделимый»). Анаксагор же квантование отрицает, у него вещество делится до бесконечности. Заметим кстати, что с появлением квантовой теории нам в целом стала гораздо понятнее проблематика досократовской философии.

Речь шла о квантовании пространства; что же касается квантования времени, то оно, насколько можно судить, не становилось предметом специальных дискуссий и воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Собственно, в вышеприведенных апориях Ахилл именно потому не может догнать черепаху, а летящая стрела «повисает в воздухе», что пространство у Зенона не квантуется и делится до бесконечности, а время, напротив, квантуется, состоит из отдельных моментов.

* * *

Итак, если «хронос» – время «линейное», то «кайрос» вполне можно назвать «точечным временем».

Лучше всего различие между двумя терминами бросается в глаза, когда мы встречаем эти два термина в какой-нибудь одной фразе из античного автора, где они неизбежно оказываются противопоставлены друг другу. Характерен, в частности, пример в одной из речей, входящих в корпус сочинений Демосфена[198] (эта речь, «Против Неэры», несомненно, не принадлежит самому Демосфену, но датируется его временем). Рассказывая о неком событии из жизни обвиняемой (о ее бегстве из Афин в Мегары), автор речи датирует это событие следующим образом. Приводим цитату в весьма точном и литературно безупречном переводе В.Г. Боруховича[199]: «Это был год (в оригинале – «хронос». – И.С.), когда архонтом (архонт-эпоним – высшее должностное лицо в Афинах, именем которого назывался год, в течение которого он находился у власти. – И.С.) в Афинах был Астий, как раз то время (в оригинале – «кайрос». – И.С.), когда вы вели в последний раз войну против лакедемонян» (курсив наш. – И.С.).

Здесь есть и «хронос», и «кайрос», причем в грамматической конструкции противопоставления. Переводчик смог чрезвычайно удачно разрешить сложность, возникающую в связи с передачей на русском языке этих двух понятий, ведь нельзя же было в обоих случаях перевести «время»! Ситуация противопоставления пропала бы. В результате «хронос» здесь понят как «год», и это верно: ведь мы уже отмечали, что «хронос» – временной промежуток, и в данном случае, несомненно, именно годичный, коль скоро указан эпонимный архонт. А «кайрос» – конкретный момент внутри этого временного промежутка, момент бегства Неэры. И поэтому в переводе совершенно правомерно появляется уточняющее выражение «как раз то время».

Если таково соотношение терминов «хронос» и «кайрос», то какое место в данном терминологическом ряду занимает «эон»? В словарях это слово обычно переводят как «век», «вечность». Но в каком смысле? Прежде всего совершенно ясно, что здесь не имеется в виду век в наиболее привычном для нас значении «столетие». Может быть, вечность как бесконечность, беспредельность во времени? Похоже, именно так воспринимают это авторы современных словарей. Но позволительно усомниться в верности подобных толкований.

Повторим уже не в первый раз: греческое мироощущение отвергало идею бесконечности, беспредельности как таковую. Это достаточно ясно в отношении пространственном: космос воспринимался ограниченной, определенной и даже симметричной пространственной структурой, что исключает беспредельность. Но, по большому счету, не было принципиально иным и отношение ко времени. Ведь, по справедливому замечанию нашего замечательного ученого-гуманитария Сергея Сергеевича Аверинцева, «внутри “космоса” даже время дано в модусе пространственности»[200], то есть имеет некий пространственный оттенок. Иными словами, оно также ограниченно, определенно и симметрично (вспомним учение о «вечном возвращении»).

Строго говоря, понятие бесконечного времени было невозможно уже потому, что подлинная бесконечность предполагает отсутствие пределов, так сказать, с обеих сторон, – отсутствие не только конца, но и начала. А в древнегреческой мысли, как известно, представлялись имеющими начало, возникновение и мир, и боги, которые в остальном определялись как вечные. Если это и бесконечность, то какая-то односторонняя бесконечность. Здесь есть определенная непоследовательность, которая впоследствии не ускользнула от внимания христианских богословов, упрекавших в этой непоследовательности античных мыслителей (что имеет начало, то должно иметь и конец).