Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Не помню точно, примерно в 1948 или 1949 году, б[ывший] министр госбезопасности Абакумов потребовал от меня материалы о смерти Петрова. Я ему их дал, и через некоторое время они снова были возвращены в архив. Вскоре Абакумов потребовал их вторично, и я лично принес ему материалы, сказав, что он уже недавно смотрел эти материалы. Тогда Абакумов сказал мне, что его эти материалы интересуют потому, что Петров умер не сам, а его умертвил Кобулов в связи с тем, что Петров, работая секретарем у Кобулова в СПО, уничтожил много материалов по его указанию. Какие именно материалы были уничтожены Петровым — мне Абакумов не говорил.

Абакумов материалы на Петрова оставил у себя, и когда они были возвращены в архив и были ли вообще возвращены в архив — я не знаю. Во всяком случае, эти материалы могли попасть в архив и минуя меня, а если их в архиве нет, то должна быть моя записка о том, что материалы на Петрова переданы Абакумову.

Знаю, что лечащий врач Мариупольский в 1940 году был арестован — в связи с чем, не знаю, а затем был расстрелян.

Ничего другого по этому поводу я сообщить не могу. Внести необходимую ясность в это дело может Абакумов.

Хочу рассказать еще об одном подозрительном случае с женой б[ывшего] заместителя] наркома обороны Кулика — Симонич. Случай этот относится к 1940 году. В это время начальником 1-го спецотдела был Баштанов, а я — его заместителем. Но в связи с болезнью Баштакова, я исполнял обязанности начальника 1 — го спецотдела.

Бывш[ий] начальник следчасти У ГБ НКВД СССР Влодзимирский пришел ко мне и принес материалы для объявления розыска внезапно исчезнувшей жены маршала Кулика — Симонич-Кулик, по национальности сербки, находившейся в каком-то родстве с б[ывшим] послом Югославии в СССР. Влодзимирский просил немедленно объявить розыск, для чего был составлен план розыска, утвержденный б[ывшим] заместителем] НКВД СССР Меркуловым. Розыск был объявлен по телеграфу, при этом были даны шифровки во все органы и размножены фотокарточки разыскиваемой.

Через день или два меня вызвал Берия. У него в кабинете были Кулик и кто-то еще из сотрудников НКВД. Я показал Берия шифротелеграмму, разосланную для розыска, размноженные для рассылки фотокарточки, и Берия, обратившись к Кулику, сказал ему: «Видишь, мы приняли все меры к ее розыску».

После этого ни Берия, ни Меркулов, ни Влодзимирский результатами розыска не интересовались, хотя все органы были обязаны каждые три дня доносить о ходе розыска.

Сам факт объявления розыска на Симонич через 1 — й спецотдел, без привлечения к активному агентурному розыску оперативных аппаратов, свидетельствовал о формальности самого розыска, и у меня сложилось впечатление, что все это делалось только для успокоения Кулика.

Позднее этого я слышал разговор между работниками спецгруппы, фамилий которых теперь не могу вспомнить, о том, что примерно в то же время, когда объявлялся розыск на Симонич, спецгруппой в присутствии Влодзимирского была расстреляна какая-то женщина, причем в отступление от общего порядка этот расстрел был произведен без участия 1-го спецотдела и до того, как прибыл к месту расстрела прокурор Бочков. Эти же сотрудники спецгруппы говорили, что Бочков за это их крепко ругал. У меня сложилось впечатление, что эта неизвестная женщина, расстрелянная в присутствии Влодзимирского, была женой Кулика. Несомненно, что подробности этого дела должны быть известны Влодзимирскому, Меркулову и Берия.

Материалы о розыске Симонич-Кулик, безусловно, должны быть в архиве 1-го спецотдела МВД СССР.

Были ли составлены какие-либо документы о произведенном расстреле женщины работниками спецгруппы — я не знаю.

Третий факт, заслуживающий внимания, — это случай освобождения из-под стражи шпиона Серебрянского и его жены.

Серебрянский, имя и отчество не помню, был нашим закордонным сотрудником. Он находился за границей вместе со своей женой — фамилии ее не помню.

В 1938 году оба они были арестованы за шпионаж и впоследствии, насколько мне припоминается, в 1940 или, возможно, в начале 1941 года, они были Военной коллегией Верховного суда СССР осуждены: Серебрянский — к расстрелу, а его жена — к 10 годам ИТЛ. Приговор в отношении их длительное время не приводился в исполнение, а в начале войны оба они были из тюрьмы освобождены.

В это время я работал начальником 1-го спецотдела НКВД СССР, а освобождение Серебрянского и его жены производилось 2-м отделом НКГБ СССР. В этот период времени Берия был наркомом внутренних дел СССР, а наркомом госбезопасности СССР был Меркулов, а его заместителем — Кобулов. Хотя эти наркоматы существовали раздельно, фактически с начала войны всеми делами обоих наркоматов управлял Берия, а спустя месяц после начала войны произошло вновь слияние обоих наркоматов, и во главе НКВД СССР стал Берия.