Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Бывшие работники редакции газеты «За прочный мир, за народную демократию!» и работники Отдела ЦК КПСС по связям с иностранными компартиями тт. Стручков, Пашков, Шевлягин, Терешкин и Чернов, знающие Григорьяна В. Г. по совместной работе в редакции газеты и во Внешнеполитической комиссии, сообщают о недостатках в его работе и личном поведении и указывают на близкие отношения Григорьяна с Берия.

Тов. Пашков в своем письме в ЦК КПСС сообщает, что перед выездом на работу в Белград т. Юдин, давая указания работникам, «между прочим, сообщил Григорьяну о том, что Берия справлялся о его (Григорьяна) самочувствии. В ответ на это Григорьян сказал, что Берия помнит его по книге, которую он написал в период его работы в Тбилиси».

Тов. Пашков указывает далее, что «уже будучи на работе в ВПК при ЦК КПСС, мною была подготовлена краткая записка на имя тов. Молотова В. М. Однако Григорьян сказал, что следует ее переделать на имя Берия». Записка эта касалась вопроса размещения на спецквартирах прибывающих участников совещания братских компартий. До этого случая все записки по данному вопросу посылались тов. Молотову В. М.

«Во время работы в ВПК, — пишет т. Пашков, — мне приходилось быть невольным свидетелем, когда Григорьян разговаривал с Берия по телефону. Однако содержание разговора я не знаю, так как присутствовать при этом считал неудобным». Тов. Стручков, знающий Григорьяна по совместной работе в Белграде и Бухаресте, указывает, что Григорьян постоянно дружил с быв[шим] ответственным секретарем газеты Шумиловым, оба они вели себя в коллективе отчужденно. Вел дружбу Григорьян еще с представителем Итальянской компартии Пайетта, которому т. Юдин не особенно политически доверял. После отъезда Шумилова в Москву Григорьяна часто можно было видеть в обществе Шевлягина Д. П.

«Имел место такой случай, — пишет т. Стручков, — когда в Белграде тт. Григорьян и Шумилов привезли меня однажды на квартиру Юдина (это был выходной день), шеф-редактор был в нетрезвом состоянии. Я тогда понял, что все это было сделано преднамеренно».

Считаю необходимым сообщить и такой факт. В дни разрыва титовцев с Информбюро т. Юдин вылетел в Москву, его замещал т. Григорьян. Пригласив меня, т. Григорьян сообщил, что из ЦК по телефону предложили ему передать представителям Компартии Югославии в Информбюро и в редакции газеты о том, что с них слагаются их служебные обязанности. Тов. Григорьян, сославшись на занятость, поручил эту миссию мне, что я тут же и сделал, затратив на это не более 5–7 минут.

Когда я вернулся в Москву, товарищи из комиссии рассказали мне, что Григорьян стал неузнаваем, приобрел неприступный вид, с мнением коллектива и своими заместителями не считается. В товарищеских беседах мы приходили к выводу, что Григорьян пользуется поддержкой какого-то «большого человека». Таким «большим человеком» мы почему-то считали Берия.

Тов. Шевлягин сообщает, что, «работая в Белграде, мне стало известно, что Григорьян работал в Тбилиси редактором газеты и его хорошо знал Берия… Григорьян с большим подобострастием относился к имени Берия и с особым усердием выполнял его поручения. Помню, уже во время работы в ВПК Григорьян дал мне, Позолотину и Белякову подготовить проект речи, подчеркнув, что это по заданию Берия и что к работе нужно приступить срочно, отложив все другие дела».

По поводу назначения Григорьяна в МИД в отделе высказывались разные предположения. Будучи однажды в кабинете Григорьяна, работник отдела Терешкин задал ему вопрос о причинах его перевода. Григорьян ответил примерно так: «Мне позвонил Берия и сказал: ты, Григорьян, недоволен, я знаю. Но так надо. Иди туда».

О личной жизни Григорьяна мне известно, что жил он очень замкнуто, ему часто звонили женщины и некий «Борис», разговоры носили личный характер — о встречах на квартире этого «Бориса» и общих знакомых.

Зав[едующий] сектором отдела ЦК т. Терешкин сообщил:

«В апреле с. г., когда состоялось решение ЦК об освобождении В. Г. Григорьяна от должности зав[едующего] отделом ЦК КПСС и о переводе его на работу в МИД СССР, я спросил Григорьяна в полушутливой форме: «Что же это Вы, Ваган Григорьевич, решили в дипломаты перейти?..»

Григорьян ответил мне серьезно и с определенным огорчением: «Этот вопрос решили без меня. Я не собирался из ЦК уходить. Но вдруг мне позвонил Берия и сказал: «Вот что, Григорьян, мы тут посоветовались и решили, что тебя надо передать на работу в МИД. Я знаю, что ты этим будешь недоволен, но возражать не следует. Так надо…»

О близких отношениях Григорьяна с Берия я узнал от некоторых сотрудников отдела (тт. Белякова, Заволжского, Чернова) уже после разоблачения Берия как врага народа.

Далее т. Терешкин пишет, что «сколько бы раз ни пытался завести разговор с Григорьяном о Берия, всегда Григорьян переводил разговор на другую тему».

Тов. Терешкин делает заключение, что Григорьян не хотел говорить о Берия, поскольку он раньше был тесно с ним связан.