Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Секретарь парторганизации Казаков скрыл эти данные от парторганизации и помог Винц Давиду и его брату Корнею проникнуть в партию. По указанию Штепы Казаков предложил братьям Винц подать заявления о вступлении в партию, заверив их, что все будет оформлено через секретаря обкома Максимова (арестован).

Сотрудники особого отдела авиабригады Анисимов и Иванов сообщили, что данные о шпионской деятельности Винц Давида они представляли начальнику 5-го отдела Казакову еще в 1937 году через его секретаря Жерновского, но они бесследно исчезли. Это подтвердил и сам Жерновский.

Следствием было установлено, что после самоубийства Штепы по указанию немецкой разведки шпионской деятельностью в Крыму продолжали руководить Винц Давид и Вейнберг Фридрих.

По данному делу было вскрыто 14 диверсионных групп и арестовано 98 человек, в преобладающем большинстве немцы. Многие шпионы и диверсанты еще не были арестованы.

Следствием по данному делу руководил начальник отдела Азаров А. М.

В следственную группу входили: Коршунов, Шестов, Московенко и Безналько. Фамилии остальных следователей не помню. Почти все допросы проводились с участием военного прокурора. Обнаружены при обысках яды и другие вещественные доказательства.

Мною была послана справка наркому внутренних дел СССР Берия по данному делу с просьбой дать санкцию на арест Казакова. Высланы были копии всех показаний арестованных.

От Берия я получил 23.XI.38 года телеграмму с приказанием выехать в Москву с докладом к нему вместе с начальником отдела охраны правительственных дач Чечельницким.

26. XI.38 года, в день приезда, я был принят вместе с Чечельницким наркомом внутренних дел СССР Берия.

Я никогда раньше Берия не видел. Когда он был еще заместителем у Ежова, летом 1938 года я имел от него письменное указание об организации охраны Г. М. Димитрова, в то время генерального секретаря Коминтерна, во время пребывания его на отдыхе в Крыму, на даче товарища Сталина в Мухалатке.

Потом он давал мне письменные задания об организации охраны семьи товарища Сталина (сына и дочери), когда она находилась в Крыму на отдыхе.

Третье задание он дал мне осенью 1938 года об организации негласной охраны сына Сталина, Василия Сталина, в период его учебы в воздушной школе в Крыму.

Все эти поручения я выполнил добросовестно и никаких замечаний из Москвы не имел.

При докладе Берия спросил меня: «Что там Вы раскрыли в Крыму?» Говорил со мной грубо и раздраженно.

Я вручил ему схему немецкого шпионажа в Крыму и доложил, что им руководил быв[ший] заместитель наркома Штепа. Я пытался более подробно доложить это дело, но Берия, не пожелав меня даже выслушать, бросил мне в лицо схему и с грубым криком спросил: «Какая иностранная разведка Вас научила так работать, кто Вас вербовал?»

Таким поступком и грубостью Берия, руководителя, облеченного большим доверием партии, я был буквально потрясен и ошеломлен.

Но, защищая свою честь, я заявил Берия: «Меня уже 18 лет учит работать партия и советская разведка, никто меня не вербовал. Материалы о шпионской деятельности Штепы и подготовки теракта против Молотова весьма веские. В интересах дела и лучшей изоляции арестованных следовало бы дело взять в Москву».

Берия на это ответил: «Кто лучше знает, готовится ли теракт против Молотова, я или Вы?»

Ответ Берия меня просто поставил в тупик. Если он не верил данным, их следовало проверить, надо было выслушать мой доклад или поручить кому-либо из ответственных работников.

Я заявил Берия, что для окончания следствия необходим арест начальника отдела Казакова, но он ответил мне, что по этому вопросу будет дан ответ шифротелеграммой.

Мне не понято было, для какой цели присутствовал Чечельницкий, ему Берия никаких вопросов не задавал.

Затем Берия предупредил меня, что я отвечаю своей головой, если что-либо случится с сыном Сталина в Крыму

Я доложил ему, что сам лично выезжал в военно-воздушную школу, где учится сын Сталина, и все необходимое из агентурных мероприятий провел.

Я снова поднял вопрос о шпионском деле Штепы, доложил, что следствие идет к концу, и просил дать указание — готовить ли дело в Военный трибунал в Симферополе или на Военную коллегию? Кроме этого, я доложил ему, что шпионские связи ведут и в республику немцев Поволжья, через немецкого писателя Спектора, который связан с крымским шпионским центром.

Вместо ответа на мой вопрос Берия снова спросил меня: «Как Вы попали в Крым? Не вербовал ли Вас кто-либо в заговор?»

Я заявил Берия, что если у него есть какое-то сомнение, следовало бы проверить более конкретно или освободить меня от работы в Крыму, назначив на другую работу по его усмотрению.

Берия ответил мне, что все будет решено, поезжайте обратно в Крым.

По возвращении из Москвы Чечельницкий сразу же поставил в известность Казакова о том, что я просил санкцию на его арест и что Берия, вместо дачи санкции, днями арестует Якушева.

Через несколько дней я получил указание Берия командировать Казакова в Москву, где он, пробыв несколько дней и дав на меня провокационное заявление, вернулся обратно в Крым.