Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Зная последующие взгляды Сталина на данную проблему (о чем речь пойдет в дальнейшем), невольно задаешься вопросом: какие побудительные мотивы или, скорее, какие политические расчеты лежали в основе столь умеренной позиции генсека в середине 20-х годов? Однозначного ответа дать невозможно. Но можно допустить, что в тот период генсек действительно держался примирительной стратегии в вопросах классовой борьбы. Ситуация тогда еще не характеризовалась резким обострением хозяйственных проблем (хотя таковых была тьма), в непосредственной повестке дня еще не стояли проблемы коллективизации. Кроме того, определенная сдержанность и умиротворенность в вопросах классовой борьбы в деревне в тот период, когда еще не был окончательно решен вопрос об установлении полновластия Сталина в партии, — все это в тот исторический отрезок времени являлось не вопросом добровольного выбора, а скорее объективной необходимостью. Еще не были созданы, фигурально выражаясь, необходимые тылы для развертывания наступления, поэтому генсеку выгодно было изображать из себя своего рода либерала в крестьянском вопросе.

Если смотреть на вопрос через призму внутрипартийных отношений и внутрипартийной борьбы, то Сталин тогда очень нуждался в поддержке со стороны Бухарина и его группы, исходные взгляды которых по данному вопросу были весьма примирительными и пользовались достаточно широкой поддержкой среди широких партийных масс. Я не склонен считать известный либерализм Сталина в тот короткий промежуток времени имманентной и главной чертой его стратегии в вопросах о путях и способах социалистического переустройства в деревне. Скорее всего это правильнее было бы определить как органически присущее политической философии Сталина политическое маневрирование.

Фундаментальные проблемы социально-экономического развития страны, перспективы индустриализации и источники ее осуществления, вопросы классовых отношений, в первую очередь в деревне, проблемы обеспечения населения продовольствием, сельских тружеников — предметами первой необходимости, прежде всего изделиями легкой промышленности, вопросы внешней политики, в том числе вопросы стратегии и тактики Коминтерна, — все это и многое другое стояло в центре борьбы сталинского руководства с оппозицией.

Надо отметить, что в середине 20-х гг. развитие советской экономики носило противоречивый характер. Бесспорным положительным фактом являлось то, что налицо были успехи новой экономической политики в возрождении народного хозяйства страны. В сельскохозяйственном секторе практически удалось восстановить уровень довоенного производства: Россия снова обрела статус экспортера хлеба, что, несомненно, было очевидным свидетельством серьезного прогресса в области сельского хозяйства. Впервые в советской истории появилась возможность накапливания средств и ресурсов для развития промышленности. Была проведена финансовая реформа, активную роль в которой сыграл Сокольников — ярый и последовательный приверженец Троцкого. В итоге серьезно окрепла финансовая система государства, главным образом благодаря проведению жесткой кредитной и налоговой политики. С другой стороны, положение в промышленности, особенно, в тяжелой, выглядело отнюдь не радужным, если не сказать плачевным. Промышленное производство к середине 20-х гг. далеко еще отставало от довоенного уровня, замедленные темпы его развития вызывали огромную безработицу, которая в 1923–1924 гг. зашкалила за цифру в 1 млн. человек

Новая экономическая политика прошла через серию острейших экономических кризисов. В 1923 году диспропорция между наращивающим темпы развития сельским хозяйством и практически остановившейся промышленностью вызвала «кризис цен», или «ножницы цен». В итоге цены на сельхозпродукты резко снизились, а цены на промтовары продолжали оставаться высокими. Вследствие действия этих «ножниц» сельское население теряло половину своего платежеспособного спроса. Возникшие проблемы стали предметом острой политической борьбы в руководстве партии, причем Сталин и его оппоненты совместно искали пути выхода из положения. Данный факт явно свидетельствовал о том, что в критические для страны моменты различные фракции внутри партийного руководства могли приходить к согласию и принимать продиктованные объективными экономическими потребностями страны компромиссные решения. Иными словами, рост внутренней угрозы стабильности власти и большевистскому режиму в целом тогда еще играл некоторую позитивную роль, заставляя порой отодвигать на второй план внутрипартийные разногласия. Но такое явление представляло собой не правило, а скорее исключение из него.