Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Мне бы хотелось особо оттенить мысль о том, что поражение оппозиции действительно знаменовало собой отказ Сталина от химеры мировой революции, фактическое торжество курса на созидание сильного, способного выстоять в суровых мировых бурях российского государства, сплотившего вокруг себя союзные русскому народу периферийные республики. Такой курс отвечал глубоким национально-государственным интересам Советского Союза. Излишне подчеркивать, что без решительного разгрома объединенной оппозиции проводить в жизнь такой курс было просто невозможно. Надо было выбирать: двигаться дальше или маршрутами мировой революции, перспективы которой были более чем туманны, или путем созидания мощного советского государства. Третьего дано не было. И выбор напрашивался сам собой. Тем более этот выбор вытекал из всего духа сталинской политической философии.

И в качестве заключительного аккорда данного раздела отмечу один момент. Сталин, чувствуя себя полным победителем, снова прибег к своему излюбленному приему: на первом пленуме ЦК после окончания съезда он снова внес предложение о своей отставке. Состав Политбюро (9 членов, из них 6 поддерживали генсека) не оставлял сомнений в том, что его отставка будет отвергнута. Я приведу наиболее существенные места из стенограммы, хорошо передающей атмосферу, в которой проходило обсуждение данного вопроса.

«Сталин. Товарищи! Уже три года прошу ЦК освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК. Пленум каждый раз мне отказывает. Я допускаю, что до последнего времени были условия, ставящие партию в необходимость иметь меня на этом посту, как человека более или менее крутого, представляющего известное противоядие против опасностей со стороны оппозиции. Я допускаю, что была необходимость, несмотря на известное письмо т. Ленина, держать меня на посту Генсека. Но теперь эти условия отпали. Отпали, так как оппозиция теперь разбита. Никогда, кажется, оппозиция не терпела такого поражения, ибо она не только разбита, но и исключена из партии. Стало быть, теперь нет налицо тех оснований, которые можно было бы считать правильными, когда Пленум отказывался уважить мою просьбу и освободить меня от обязанностей Генсека. А между тем у вас имеется указание т. Ленина, с которым мы не можем не считаться и которое нужно, по-моему, провести в жизнь. Я допускаю, что партия была вынуждена обходить это указание до последнего времени, была вынуждена к этому известными условиями внутрипартийного развития. Но я повторяю, что эти особые условия отпали теперь и пора, по-моему, принять к руководству указания т. Ленина. Поэтому прошу Пленум освободить меня от поста Генерального секретаря ЦК. Уверяю вас, товарищи, что партия только выиграет от этого»[254].

Председательствовавший на заседании Рыков поставил вопрос на голосование — в итоге просьба Сталина была отклонена при одном против. Против себя голосовал сам Сталин. И это, если уместно воспользоваться таким выражением, — один из немногих примеров его полного «политического одиночества». Выглядело все это немного парадоксально и даже в чем-то комично.

Сталин, как говорится, завелся и поставил вопрос об упразднении поста Генерального секретаря вообще. Вот его мотивировка: «Тогда я вношу другое предложение. Может быть, ЦК сочтет целесообразным институт Генсека уничтожить. В истории нашей партии были времена, когда у нас такого поста не было.

Ворошилов. Был Ленин тогда у нас.