Политическая борьба в годы правления Елены Глинской (1533–1538 гг.)

Итак, политическая борьба внутри господствующего класса в годы правления Елены Глинской происходила, условно говоря, на разных уровнях. На первом плане было соперничество душеприказчиков, а если говорить точнее — возвышение Елены, ее активная борьба с опекунами, теми, кто, независимо от побуждений и действий, олицетворял потенциальную оппозицию, был помехой на ее пути к полновластию. Второй план был связан с противоборством боярских кланов — неизбежным спутником иерархического феодального общества. Оба уровня оказались тесно взаимосвязанными. Со смертью Елены Глинской в апреле 1538 г. завершился именно этап политической борьбы. Во время боярского правления (1533–1538) на первый план выступала уже борьба боярских кланов.

И. И. Смирнов оспаривал мнение С. Ф. Платонова, считавшего, что в политической борьбе времени правления Елены Глинской не было принципиальных оснований для боярской взаимной вражды и поэтому сама эта вражда сводилась к личным конфликтам. И. И. Смирнов исходил из противоположной посылки. «То, что в интерпретации Платонова выглядит как простая случайность, — следствие индивидуальных качеств характеров нескольких "дворцовых вельмож", — в действительности, — писал он, — являлось формой политической борьбы. Политическая реакция 30–40-х гг. XVI в., направленная против самодержавия московских государей, закономерно проявила себя в разрушении государственного аппарата складывающегося централизованного государства. Боярский произвол и смута и были формой, в которой осуществлялось разрушение централизованного аппарата власти в направлении восстановления феодальной раздробленности удельных времен. Поэтому беспорядочная и хаотическая на первый взгляд смена власти отдельных боярских группировок сама по себе является одним из характерных моментов периода боярского правления»[534].

В споре высказаны были крайние суждения, каждое из которых содержит рациональное зерно. Следует подчеркнуть, что политической борьбе внутри господствующего класса (в Средневековье) было присуще диалектическое сочетание двух компонентов: личностного и кланового противоборства. Нельзя сказать, что период правления Елены Глинской, в которой преобладающей формой политической борьбы была борьба личная, между опекунами, сменился временем борьбы группировок, и только (как представлял себе боярское правление И. И. Смирнов). Между двумя периодами политической борьбы не может быть китайской стены, разделяющей их на противоположности, ибо ни один из вышеупомянутых компонентов никогда не исчезает полностью.

Изучение характера политической борьбы в годы боярского правления — задача будущего.

Приложение Отражение политической борьбы в памятнике архитектуры (Борисоглебский собор в Старице)

Борисоглебский собор в Старице, один из немногих памятников шатрового зодчества, к сожалению, не уцелел. Построенный в 1561 г., он был разобран из-за ветхости в 1803 г.[535]

Не много известно о нем: опубликованный в середине XIX в. акварельный рисунок собора[536], план раскопок, проведенных в начале XX в. археологами-любителями[537], отдельные обломки «летописи» — изразцовой надписи, которая в XVI в. опоясывала храм с фасадной стороны, и некоторые другие материалы.

Изразцовой надписи, породившей не только ученые споры, но также легенды, посвящена настоящая работа. Впервые о Борисоглебском соборе сообщил в 1857 г. И. М. Снегирев в журнале «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества», в котором и были опубликованы упомянутый уже акварельный рисунок и скопированная (кем и когда, неизвестно) храмоздательная надпись.

Эти материалы поступили в журнал от известного знатока древностей — А. Г. Головина, которому, в свою очередь, они были переданы старицким старожилом Г. Веревкиным.

Храмоздательная надпись дефектна. И это неудивительно. Уже в 1765 г. на запрос Тверской духовной консистории: кем и когда был построен Борисоглебский собор, архимандрит старицкого Успенского монастыря отвечал: «Начата оная (церковь. — А. Ю.) строиться от сотворения мира 7066 года, а совершена в 7069 г., а кем построена, о том неизвестно потому, что оная надпись за древностью вывалилась и только одна она летопись с полуденной страны видна»[538]. Далее архимандрит делал вывод, на который следует обратить внимание, так как он явился первым (и, увы, не последним) заблуждением относительно того, кто строил этот собор: «А грамот никаковых и других кроме вышеописанной на стенах надписей, при оной соборной церкви не имеется. А по справке со Старицкою воеводскою канцеляриею оказалось: оная церковь строение блаженные памяти Государя Царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея России»[539].