Политическая экономия рантье

Та быстрая эволюция, которую проделали бывшие «легальные марксисты» 90-х г.г., выражает собою весьма определённую тенденцию: образование либерально-буржуазной идеологии в её противоположности не только к враждебной капитализму идеологии народничества, но и в противоположности к идеологии революционного пролетариата, т. е. к марксизму. Эта единая тенденция, как и всякое общественное явление, была, однако, явлением сложным. Не все носители «новой» буржуазной идеологии развивались с одинаковой быстротой «от марксизма к идеализму». В бешеной скачке к «новым вехам» одни из них уже давно достигли призового столба и с гордым видом посматривают на отставших, другие уже совсем близко к цели; третьи ковыляют далеко позади. С этой точки зрения очень любопытно посмотреть на отдельных участников этого состязания. Вот перед вами «бывший марксист» С. Булгаков, профессор политической экономии, которому стоит лишь надеть рясу, чтобы превратиться в типичного «учёного батюшку», верующего в чертей и все «таинственное». Рядом с ним другой бывший марксист и тоже христианин, любящий поговорить (у всякого свои склонности!) об «Афродите земной» и «Афродите небесной» — г. Н. Бердяев. Несколько в стороне — несравненный Пётр Струве, тяжёлая артиллерия кадетско-октябристской учёности. Все эти почтенные личности порвали со своим прошлым раз навсегда; они плотно уселись на новых местах и не хотят иметь ничего общего со своими «грехами молодости»; они идут вперёд без всяких компромиссных сделок, — эти рыцари российского капитализма. И вот далеко позади, но с явным намерением догнать своих коллег, мелкими шажками бежит ещё один бывший марксист, а теперешний советчик фабрикантов, профессор Туган-Барановский; он позже других стал бормотать о христианстве; он не подмигивает ещё нововременскому ябеднику В. Розанову; он продолжает ещё кокетничать с марксизмом, за что некоторые наивные люди считают его почти «красным». Одним словом, это «примиренец». Он не решается целиком и откровенно записаться во враги пролетариата и его теории; он предпочитает лишь «очищать марксизм от ненаучных элементов», как он сам же выражается. И именно этим он может ввести в обман, именно в этом вреднейшая сторона его теоретической деятельности. Он не хочет просто «отвергнуть» трудовую теорию, он старается «примирить» её с теорией Бём-Баверка, этого классического выразителя буржуазных вожделений. Читатель увидит сейчас, каковы результаты стараний Тугана-Барановского в области центральной проблемы всей политической экономии — в области теории ценности.

I. «Формула» г. Тугана

Г. Туган-Барановский воздаёт, прежде всего, хвалу г. Бём-Баверку. «Великая заслуга новой теории (т. е. теории австрийских экономистов. Н. Б.) заключается в том, что она обещает навсегда покончить споры о ценности, дав полное (!) и исчерпывающее (!!) объяснение всем явлениям процесса оценки, исходя из одного основного принципа»^[328]— такова «оценка» новой школы г. Туганом.

И в другом месте: «Теория предельной полезности навсегда останется основанием учения о ценности, — она может быть дополнена и изменена в частностях в будущем, но основные идеи её составляют χτημα εις α'ει (вечное приобретение) экономической науки»^[329].

«Вечное приобретение науки» — это звучит гордо! Правда, в действительности это «приобретение» выглядит довольно жалко, но мы пока не будем возражать г. Тугану и постараемся сначала передать его «объединительную платформу».

По учению сторонников австрийской школы, ценность вещи определяется её предельной полезностью. Эта предельная полезность зависит, в свою очередь, от количества благ данного рода. Чем больше их, тем более «насыщен» спрос, тем менее настоятельна потребность, тем ниже падает предельная полезность блага. Итак, австрийская школа оканчивает свой анализ принимая за данное определённую массу, определённое количество оцениваемых благ. Г. Туган-Барановский вполне резонно ставит дальнейший вопрос: чем же определяется это количество благ? По мнению Тугана-Барановского, количество благ зависит от «хозяйственного плана», т. е. от того или иного распределения человеческого труда между различными отраслями производства. А в составлении этого хозяйственного плана «решающую роль» играет трудовая стоимость.

«Предельная полезность — полезность последних единиц каждого рода продуктов, — говорит наш автор, — изменяется в зависимости от размеров производства. Мы можем понижать или повышать предельную полезность путём расширения или сокращения производства. Напротив, трудовая стоимость единицы продукта есть нечто объективно данное, не зависящее от нашей воли. Отсюда следует что при составлении хозяйственного плана определяющим моментом должна быть трудовая стоимость, а определяемым — предельная полезность. Говоря математическим языком, предельная полезность должна быть функцией трудовой стоимости^[330].