Политическая экономия рантье

Здесь ясно сказано, что политическая экономия изучает меновое хозяйство и, в частности, хозяйство капиталистическое. С этой точки зрения мы и подойдём к формуле Тугана. Как мы знаем, он устанавливает пропорциональность между предельными полезностями и трудовыми стоимостями. Начнём разбор с последней части формулы, с трудовых стоимостей. По мнению г. Тугана-Барановского, трудовая стоимость определяет собою хозяйственный план. Но тот «хозяйственный план», о котором говорит наш автор, есть категория индивидуального хозяйства и притом хозяйства натурального, которое производит для себя самые разнообразные «блага». В самом деле, если мы возьмём современное индивидуальное хозяйство, то есть капиталистическое предприятие, то мы не найдём там, прежде всего, никакого «хозяйственного плана» в смысле Тугана по той простой причине, что фабричное производство есть производство специализированное, где нечего распределять время между несколькими «отраслями»: каждое хозяйство производит только один продукт. Кроме того, категория трудовой стоимости вообще не интересует субъекта капиталистического предприятия, ибо он не «трудится» сам, а «работает» при помощи нанятых рабочих рук и купленных на рынке средств производства. Таким образом, если и может идти речь о трудовой стоимости, то последняя может мыслиться для современного способа производства (а именно его и изучает политическая экономия) исключительно как общественная категория, то есть нечто такое, что приложимо лишь ко всему общественному целому, а не к отдельным хозяйствам, составляющим это общественное целое. Именно так строил своё понятие трудовой стоимости Маркс. Верна или неверна его теория, это — вопрос, который сюда не относится. Мы думаем, что она верна, г. Туган-Барановский думает, что она не верна. Но во всяком случае Маркс отчётливо понимал, что категория трудовой стоимости, как категория индивидуального хозяйства, это — нелепость, сапоги всмятку, и что только тогда она получает смысл, когда говорят о ней, как о некоторой общественной категории. Теперь возникает вопрос о предельной полезности — втором члене формулы г. Тугана-Барановского. Предельная полезность — это, по определению всех теоретиков, являющихся её сторонниками, есть не что иное, как «значение» блага для благополучия «хозяйствующего субъекта»; это известная оценка, предполагающая сознательный расчёт. Понятно, что категория предельной полезности имеет смысл лишь, как категория индивидуального хозяйства и, наоборот, она непосредственно не может играть никакой роли (даже с точки зрения её сторонников), если мы имеем в виду все общественное хозяйство. Последнее отнюдь не «оценивает» подобно отдельному хозяину, ибо это есть стихийно развивающаяся система, закономерность которой обладает особой характеристикой. Таким образом, предельная полезность, если и имеет какой-нибудь смысл, то только как категория индивидуального хозяйства. Как мы знаем, г. Туган-Барановский устанавливает пропорциональность между предельной полезностью и трудовой стоимостью блага. Трудовую же стоимость можно понимать двояко: как категорию общественную (такое понимание обязательно, если мы рассматриваем капиталистическое хозяйство) и как категорию индивидуальную. Совершенно понятно, что трудовую стоимость в первом смысле поставить в непосредственную связь с предельной полезностью нельзя: это две величины, которые принципиально не могут иметь между собой ничего общего, так как они лежат в совершенно различных плоскостях. Утверждать, что одна величина, которая, вообще, может встречаться лишь в сфере индивидуального хозяйства, пропорциональна другой, которая может иметься лишь в сфере общественного хозяйства, — это воистину всё равно, что прививать оспу телеграфным столбам. Таким образом, правильное понимание теории трудовой стоимости приводит к выводу о полнейшем противоречии между нею и теорией предельной полезности. Остаётся «соединять» с предельной полезностью нелепое понятие трудовой стоимости, как категории индивидуального хозяйства, что и делает г. Туган. От этого его теория не становится, конечно, лучше: она терпит жесточайший крах, как только мы сопоставляем её с капиталистической действительностью. Получается, в общем, та же история, что и с представителями австрийской школы. Дело идёт сравнительно гладко, пока мы вращаемся в сфере интересов хозяйствующего Робинзона и намеренно или ненамеренно держимся в стороне от капиталистических отношений. Но лишь только мы приближаемся к тем отношениям, объяснить которые и призвана политическая экономия (это признает и сам Туган), — как вся теория разлетается в прах.