Политическая история Первой мировой

Увы, за Клемансо числились и более занятные метаморфозы. Он начинал как радикал и гордо именовал себя «сыном Великой французской революции», а позже, в свою бытность министром внутренних дел (в 1906 году) и премьером (с 1906 по 1909 год), он неизменно стоял на стороне работодателей в их чисто экономических конфликтах с рабочими и брал на себя полную ответственность за то, что войска стреляли в демонстрантов.

Он считался ярым ненавистником Германии, но когда в конце XIX века против офицера французского генштаба еврея Дрейфуса было выдвинуто обвинение в шпионаже в пользу Германии, Клемансо в своей газете «Орор» защищал Дрейфуса. Любопытно, что банкирский дом Ротшильдов проводил, напротив, активнейшую антидрейфусарскую политику и направо и налево финансировал антисемитские издания. Жан Жорес сказал тогда: «Они жертвуют своей расой, чтобы спасти свой класс».

Эту тёмную историю раздули так, что Франция была поставлена чуть ли не на грань гражданской смуты. А значительно позднее «ревнитель справедливости» Клемансо состряпал абсолютно клеветнический (тут уж сомневаться не приходилось) процесс против министра внутренних дел Мальви, обвинив того в «сообщничестве с противником».

И вот теперь подобных Клемансо вновь выдвигали на первый план, чтобы они разыгрывали из себя вершителей судеб народов.

МИРОВАЯ бойня – для одних, Мировая алхимия, превращающая сталь и свинец в золото, – для других к лету 1917 года длилась уже три года. Я не пишу военную историю той войны, поэтому обойдёмся без описания сражений, фронтовых подробностей и прочего подобного. Скажу лишь, что и на Западе, и на Востоке война давно стала позиционной, и пулемётные ливни вместе с осколочным градом выбивали людей не хуже, чем заросли сорняков, буйно выросших на бывших хлебных нивах.

Народы уставали, но долгая, затяжная война была крайне прибыльна и желательна тем, кто её и затеял. Скорый конец войны не только не входил в их планы – он их просто страшил. Вначале европейские державы должны были по возможности больше истощить себя, влезть поглубже в долги Америке, а уж потом…

Потом можно было вести войну и к финишу, где наградой Европе были бы победные марши и салюты, а Америке – невиданные барыши.

Когда всё начиналось, от западных русских земель до Берлина было чуть больше трёхсот километров относительно легко проходимой территории. И вот что писал в своих мемуарах генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, бывший начальник штаба армий Северного фронта, брат ленинского соратника: «Накануне войны предполагалось, что с объявлением её русские войска поведут через Силезию наступление на Берлин. Будь это сделано, мы, вероятно, оказались бы в германской столице. Но правый фланг русской армии почему-то устремился в Восточную Пруссию, и неумное это наступление погубило армии Самсонова и Ренненкампфа. Наступление же в Галиции завело несколько наших армий в Карпаты, где мы безнадежно застряли».

А ведь действительно, читатель! Вот она – карта Европы. От тогдашней русской границы до ныне польской Познани (тогда – немецкого Позена) – 70 километров равнины. И ещё двести пятьдесят равнины же – от Позена до столицы Германии, Берлина.

Зато справа – Мазурские болота, в которых сгинул Самсонов, а слева – Карпатские горы, где тоже не очень-то разгуляешься. Не вернее ли было ударить на Берлин, имея целью быстрое поражение Германии в самом её сердце?

Тем не менее направление на Берлин оперативным для русских войск не стало. Интересно, почему?

Только в середине ноября 1914 года русская Ставка вроде бы решила провести подготовку к глубокому вторжению в Германию с направлением на Позен (Познань) и Бреслау (Вроцлав). Завязалась Лодзинская операция, закончившаяся для обеих сторон безрезультатно. Русским войскам пришлось не только отказаться от движения на Германию, но даже отступить.

У немцев оказалось «таранное» преимущество на главных направлениях, но этот «таран» разбился о стойкость русских солдат. Со стороны же русского командования была продемонстрирована как минимум… дурость.

Но дурость ли?

Техническая оснащённость русской армии по сравнению с англо-французской была «аховой». Тем не менее именно российский генералитет активно использовал радиосвязь, и русские радиосводки регулярно перехватывались немцами. Собственно, выходило так, что радисты русской армии обеспечивали германский Генштаб разведывательными данными более исправно, чем весь аппарат разведки полковника Николаи…

Куда там всяким мифическим суперагентам типа Мата Хари! Радио не помогло наладить качественное управление русскими войсками, зато немцы всегда из первых рук отлично знали обстановку, расположение русских частей и их предполагаемые действия.

Возможно, кто-то скажет, что я преувеличиваю? Увы, нет! Об этом достоверно свидетельствует академическая «История Первой мировой войны 1914–1918 гг.».