Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Первой упущенной возможностью в этой ситуации должен быть признан отказ от созыва Государственной Думы (возможно, в расширенном составе) с последующим преобразованием ее в Конституанту – Национальное собрание (как это предлагал М. В. Родзянко). Новая конструкция Государственной думы могла быть создана, например, путем кооптации в нее представителей всего спектра политических партий, включая революционные. Другой вариант – созыв для этого всех членов четырех предшествовавших Государственных дум и объявление их Национальным Собранием, способным разработать переходную конституцию страны с последующим вынесением ее на всенародный референдум (как это имело место во многих странах). Данный институт (Национальное собрание на основе Государственной думы), обладая несравненно большей легитимностью, оказался бы способен вытеснить с политической сцены такой суррогатный институт как советы (и положить конец двоевластию в самом начале его формирования), обеспечить переговорный процесс между основными политическими партиями, объединив и связав их путем взаимного соглашения (наподобие, например, соглашений политических партий в условиях переходных процессов в Испании и странах Латинской Америки в конце ХХ в.). Условиями могли стать общие ценности демократии, республиканизма, продолжения войны до конца, а также взаимный отказ от деструктивных действий). Он позволил бы создать коалиционное правительство, опирающееся на крупные партии, обеспечить перераспределение власти между ними, интегрировать левые партии в политический процесс и приступить к выработке новой конституции. Данная легитимация могла быть обеспечена фиксированным характером преемственности власти – передачей ее от монарха непосредственно Думе. Формально процедура предполагала, что акт отречения императора Николая II с передачей верховной власти великому князю Михаилу Александровичу и отречением от нее последнего, должны состояться на публичном заседании Государственной думы. Государственная дума, таким образом, явилась бы носительницей верховной власти и органом, перед которым Временное правительство было бы ответственным. Таков был проект Председателя Государственной думы (М. В. Родзянко)[214].

Другой упущенной возможностью следует признать провал достижения консенсуса основных политических партий путем взаимных компромиссов и договора с единственной целью – отстранения экстремистов и создания работоспособного коалиционного правительства. Участники событий признавали факт проведения широких консультаций с различными политическими силами для достижения консенсуса по принципиальным вопросам, раскалывающим страну – о войне и мире, об аграрной реформе, о содержательных параметрах будущего конституционного устройства. То обстоятельство, что эти попытки не принесли реальных результатов, не умаляет их значения в сравнительной перспективе. Они показывают, что существовало, как минимум в идеале, представление о возможности договорного перехода к демократии. Эта возможность подтверждается опытом других демократических переходов в мире – в Южной Европе (пакты Монклоа в Испании), Восточной Европе периода декоммунизации (круглые столы власти и оппозиции); Африке (принятие конституции ЮАР), Латинской Америке[215].

В постфевральской России эта тенденция прослеживается в цепочке таких институтов как Государственное совещание, Демократическое совещание, Предпарламент (Совет Республики), Директория, сам факт существования которых говорит о поисках в этом направлении. В литературе обычно констатируется негативный результат этих институтов, то, что они были неэффективны и имели запаздывающий характер. Демократическое совещание – последняя попытка достижения социального примирения в канун революции – и созданный им Предпарламент, оказавшийся нежизнеспособным институтом главным образом благодаря обструкции большевиков, оказались отвергнуты также умеренными партиями[216]. Однако мало исследован возможный конструктивный вклад Всероссийского демократического совета или Временного Совета Российской республики. Существовало как минимум три проекта организации Предпарламента: М. С. Аджемова[217], Н. И. Лазаревского[218] и третий, компромиссный[219], а острая дискуссия по ним в Юридическом совещании выявила различные подходы[220]. Если бы эта возможность не была упущена, она могла стабилизировать ситуацию в рамках, например, так называемой консоциативной демократии (договоренности элит за спиной масс для предотвращения перехода сторон к внепарламентским, «уличным» методам разрешения конфликта)[221]. Весь современный опыт выхода из острых национальных конфликтов (Канада), системы апартеида (ЮАР), военных диктатур (Южная Европа и Латинская Америка) или однопартийных диктатур (Восточная Европа) показывает, что при наличии политической воли удается избежать срывов парламентаризма.