Политическая наука №3 / 2015. Социальные и политические функции академиических и экспертных сообществ

Еще одна и, возможно, более важная причина сущностного ограничения применимости линейно-автономной модели – это то, что она не учитывает существования так называемых пограничных структур (boundary structures), возникающих на границах между системой научного знания и системой власти – в данном случае системой администрирования, управления различными политиками (policy) в данной местности, стране или регионе. Понятие (и даже теория) таких пограничных структур было предложено для границы «наука – власть» в 1999–2000 гг. Дэвидом Гастоном [Guston, 1999; 2000] и развита затем в работах ряда авторов (см.: [Miller, 2001] и статьи А.Ю. Беляева и Е.А. Глуховой в этом номере журнала).

Важно также учитывать, что в современных органах власти, в администрациях различного уровня работают образованные люди, и некоторые из них имеют опыт серьезной научной деятельности. Однако они встроены в иерархическую властную систему, и им всегда не хватает времени, основное количество которого уходит на рутинную, повседневную работу. Если же к ним подключаются представители экспертного сообщества и активисты групп защиты общественных интересов, то в результате могут сложиться так называемые коалиции общественных интересов (Advocacy coalitions), которые, в соответствии с концепцией Пола Сабатье и Хэнка Дженкинск-Смита, выступают источниками и организаторами продвижения инноваций в области публичной политики, подготовки и принятия политико-управленческих решений [Сабатье, Дженкинск-Смит, 2008]. Все это свидетельствует, на наш взгляд, в пользу недостаточности линейно-автономной модели.

Вместо нее Шейла Джасанофф предлагает новую модель, которую она назвала моделью virtuous reason (возможный перевод – модель «действенных оснований»). В рамках этой модели не делается резких разграничений между научным знанием и поисками общественного блага, в ее фокусе вопрос о том, как интеграция науки и политики может помочь лучшему достижению желаемой публичной цели. Здесь делается акцент не на инструментализации науки, а на согласовании научных выводов с широким набором социальных ценностей, особенно с учетом угрозы неизвестности и невежественности. При этом, как отмечает Джасанофф, любые реформаторские усилия должны признавать, что процесс оценки справедливости научных рекомендаций для использования в улучшении той или иной политики (policy) жизненно связан с институциональной историей и культурой, что делает любые универсальные панацеи как неосуществимыми, так и нежелательными [Jasanoff, 2011, p. 21].

По мнению редакторов коллективной монографии, посвященной опыту научных консультативных советов, все множество существующих вариантов их создания и деятельности может рассматриваться как варианты ответа на две потенциальные угрозы. Во-первых, любой публичный совет уважаемых обществом экспертов в случае его игнорирования властей предержащих может нанести ущерб легитимности власти. Во-вторых, подчиненность консультативного органа воле правительства угрожает авторитету ученых. Отсюда следует, что конкретная форма организации любого консультативного органа отражает конфликт между независимым и зависимым «советованием» [The Politics of scientific advice, 2011, p. 10]17.

С позиции организационного подхода эти консультативные структуры подробно анализировались в рамках уже упоминавшейся концепции «пограничных структур» Дэвида Гастона [Guston, 2001]. Исходно под пограничными структурами понимались организации, обладающие следующими свойствами: «(1) они помогают преодолеть границу между наукой и процессом принятия политических решений, (2) они существуют между двумя социальными мирами, обладающими определенными ответственностью и подотчетностью к обеим сторонам границы, (3) они обеспечивают пространство для легитимизации пограничных объектов благодаря тому, что они одновременно достаточно пластичны, чтобы адаптироваться к локальным нуждам и ограничениям обеих сторон, нанимающих их, и, с другой стороны, достаточно надежны, чтобы поддерживать общую идентичность сквозь границы» [Cash, 2001, p. 439].

В качестве примеров таких пограничных структур вначале рассматривались преимущественно научно-консультативные советы, созданные при органах власти. Главным достоинством подобных «пограничных структур» считается их способность обеспечить «институциональное пространство, в рамках которого могут развиваться и эволюционировать долговременные двухсторонние коммуникации, развиваются новые технологии управления, и сами границы оказываются преодоленными. Пограничные организации становятся динамичными структурами, отвечающими изменяющимся интересам акторов по обе стороны границы» [Cash, 2001, p. 450]. Сегодня к «пограничным структурам» относят уже и организации типа фабрик мысли [Medvetz, Power, 2012].