Политическая теория феминизма. Введение

В книге «Marxism and the Oppression of Women» («Марксизм и угнетение женщин», 1983 г.) Лиз Вогел развивает сходный аргумент, но в более «ортодоксальном» ключе. Она использует не до конца прописанную позицию Маркса, согласно которой сохранение и воспроизводство рабочего класса являются насущными потребностями капитализма, с тем чтобы доказать, что материальная база угнетения женщин лежит в общественном воспроизводстве, то есть в воспроизводстве условий производства, включающем поставку рабочей силы. Хотя, в принципе, рабочая сила может обновляться за счет иммиграции, она, разумеется, обычно осуществляется через поколенческое воспроизводство, и именно в этом, по утверждению Вогел, — основа угнетения женщин в классовом обществе. Очевидно, что биологическая функция вынашивания детей обусловливает базисное разделение труда и означает, что экономическая отдача женщины в период репродуктивной активности временно снижается. Здесь заключается противоречие для правящего класса, поскольку его интерес в извлечении максимальной пользы из женского труда противоречит потребности эффективной замены поколений рабочей силы. Для решения этой проблемы правящий класс успешно использует исконно существовавшие отношения родства для институциализации системы поддержки менее производительных женщин более производительными мужчинами, поскольку, несмотря на то, что исторически условия воспроизводства и формы семьи варьировались,

«практически во всех случаях они подразумевали большую ответственность мужчин за обеспечение материальных средств существования, большую ответственность женщин за выполнение рутинной домашней работы и в институциализированных формах мужского превосходства над женщинами» (Vogel. Marxism, р. 149).

Другими словами, в классовом обществе женская биологическая функция вынашивания детей практически всегда влечет за собой экономическую зависимость от мужчин, так же как и усугублений разделения труда, по причине диспропорционально высокой ответственности женщин за домашний труд, необходимый для поддержания рабочей силы, и ответственности мужчин за производство прибавочной стоимости. При капитализме увеличивается разрыв между домом и работой, а система оплачиваемого труда формализует различия между домашним и производственным трудом и экономическую зависимость женщин от мужчин. Однако в социалистическом обществе, где производство существует для потребления, а не для прибыли, исчезнет экономическая необходимость в извлечении прибавочной стоимости из женского труда, уход за детьми и домашний труд будут обобществлены и биологическое разделение труда не будет больше означать экономическую зависимость. Все это означает, что

«именно в различии ролей в воспроизводстве рабочей силы коренится угнетение женщин… обеспечение мужчинами средств существования во время вынашивания детей женщинами, а не разделение труда само по себе формирует материальную базу для подчинения женщин в классовом обществе» (Vogel. Marxism, рр. 145, 147).

Важно осознавать, что Вогел не просто говорит о том, что мужчины могут эксплуатировать женщин, потому что они нянчат младенцев, но что их подчинение разрешает экономическую проблему правящего класса, который нуждается в воспроизводстве рабочей силы. Она, таким образом, доказывает, что, вопреки классической марксистской теории, женщины подвержены специфической форме угнетения по признаку пола и что марксистские понятия могут быть использованы для того, чтобы это понять. Однако, используя аргумент о том, что это угнетение разрешает противоречия внутри самого капитализма, она избегает анализа автономной системы патриархата, интересы которого, возможно, противоречат интересам капитализма; да, пролетарские женщины угнетены как женщины, говорит она, но не мужчинами-пролетариями, а капиталистической системой.

Хотя знание и понимание ею марксизма значительно глубже, чем у многих последующих марксистских феминисток, подход Вогел к теме порождает несоответствия на разных уровнях. Во-первых, она не пытается обосновать свои утверждения какими-либо отсылками к антропологическим доказательствам или анализом докапиталистических обществ. Таким образом, вся аргументация о том, что разделение труда по признаку пола является угнетением только в классовом обществе, остается всего лишь теоретическим изысканием, уязвимым для споров на эмпирическом уровне. Во-вторых, используемая ею концепция социального воспроизводства ограничена рамками классических марксистских установок и упускает из виду исследования о сексуальности или прогресс в контрацептивных знаниях и репродуктивных технологиях. В этой трактовке ответственность женщин за социальное воспроизводство рассматривается как нечто постоянное и не анализируются изменения в материальных условиях репродукции и основанных на ней общественных отношениях. Возможность того, что новые репродуктивные технологии могут радикально изменить роль женщины в рождении детей, вообще не рассматривается.