Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Обратимся теперь к самому совещанию. Вот как описывает подготовку к нему Я. Л. Рапопорт (с. 266). В совещании «приняли участие виднейшие ученые по специальному приглашению, причем выбор приглашенных был, несомненно, тщательно подготовлен и ограничен теми, на кого можно было заранее рассчитывать, что они поддержат признание работ Лепешинской величайшим достижением. Подготовка к конференции была произведена и в отношении документальных материалов Ольги Борисовны. Так как ее собственные препараты, на которых она делала свои сногсшибательные выводы, демонстрировать было нельзя ввиду отсутствия в них даже ничтожных признаков профессионального мастерства, то поручено было профессору Г. К. Хрущову приготовить удовлетворительные в техническом отношении гистологические препараты[6], которые можно было бы выставить для поверхностного обзора в микроскопе». Открыл совещание академик А. И. Опарин, ставший после снятия Л. А. Ор-бели главой отделения биологических наук. «Его выступление было увертюрой к этому спектаклю, разыгранному организованной труппой в составе 27 ученых в присутствии публики (тоже организованной) в количестве более 100 человек. Имена этих артистов заслуживают того, чтобы быть увековеченными; они увековечены в изданном Академией наук СССР стенографическом отчете (изд. АН СССР, 1950 г. ) об этом совещании, назначением которого было одарить мир величайшим научным открытием. Многие из них понимали, конечно, какая позорная роль была им навязана, которую они приняли, хотя и пытались в дальнейшем отмыться от этой грязи».

«Все 27 выступавших единодушно приветствовали направление Лепешинской, среди них академики АН СССР Е. Н. Павловский, Н. H. Аничков (президент АМН СССР, беспартийный), Т. Д. Лысенко (беспартийный), А. Д. Сперанский (член КПСС с 1943 г. ) и действительные члены АМН СССР Н. Н. Жуков-Вережников, И. В. Давыдовский, С. Е. Северин; члены-корреспонденты АН СССР А. А. Имшенецкий, В. Л. Рыжков, Н. М. Сисакян. Выступал и Г. М. Бошьян» (Александров, 1993, с. 33). К этому списку добавим микробиолога В. Д. Тимакова, онкопатолога М. М. Невядомского, цитологов – . А. Н. Студитского, Г. К. Хрущова, К. А. Лаврова, проф. М. А. Барона (заведующего кафедрой гистологии 1 – го Московского медицинского института), генетиков, сторонников Т. Д. Лысенко – А. А. Авакяна, И. Е. Глущенко, Н. И. Нуждина, медика В. А. Неговского, философов – В. И. Кремянского и П. П. Богдаренко, электронного микроскописта С. Л. Пупко.

С. Э. Шноль (2010, с. 528) в очерке о С. Е. Северине пишет: «В 1949 г. С. Е. [Северин] стал академиком-секретарем Медико-биологического отделения АМН СССР. Это была тяжелейшая должность. Это ему по должности приходилось… поддерживать безумные работы Лепешинской… Ему, естественно, ясна вздорность работ Лепешинской. Но он ничего против начальства не делает». Когда дают такого рода резкие характеристики, то, конечно, желательно пояснить молодому читателю – а книга адресована в первую очередь ему – в чем заключается эта вздорность работ Лепешинской.

В. Я. Александров (1993, с. 35) пишет: «Проф В. М. Карасик спросил Аничкова, как он все же мог выступить с восхвалением Лепешинской. На это Николай Николаевич, грассируя, ответил: “Давление на нас было оказано из таких высоких сфер, что мы извивались как угри на сковородке”». Здесь, конечно, надо подчеркнуть, что речь в данном случае идет о руководителях. И сопротивляться давлению это значит поставить под удар не только себя, но и учреждения, которыми руководили ученые. Памятные события августовской сессии ВАСХНИЛ и ее последствия для научного сообщества были у всех на глазах. Поэтому мне трудно согласиться с осуждающей позицией Я. Л. Рапопорта. Это одна сторона дела. Другая касается истинных взглядов ученых, выступавших на совещании. Если профессор Г. К. Хрущов, как пишет Я. Л. Рапопорт, сделал удовлетворительные в техническом отношении гистологические препараты, то это является свидетельством добротности наблюдений О. Б. Лепешинской. И как можно не верить результатам, подтвержденным независимым исследователем, с препаратами которого каждый мог ознакомиться на совещании. Я думаю, что и ленинградцы, если и проводили по просьбе Ю. А. Жданова проверку результатов О. Б. Лепешинской, должны были получить такие же препараты, которые показывал Г. К. Хрущов от имени Ольги Борисовны. Поэтому вряд ли можно принять утверждение, что «многие из них понимали, конечно, какая позорная роль была им навязана». Я думаю, что большинство вполне искренне положительно восприняло «открытие» О. Б. Лепешинской. А «отмывались» они, если такое было, под осуждающим давлением образованного общества. Проще сказать, что нас заставили чем объяснить свою позицию, которая заведомо не будет понята и принята, но станет предметом недобросовестного обсуждения на околонаучных посиделках.