Политические племена

ИГИЛ добавила к этому мечту о восстановлении халифата, создав прямую связь со славным имперским прошлым, равно как и несколько внутриисламских групповых конфликтов. Во-первых, ИГИЛ рассорился с аль-Каидой. После того, как руководители аль-Каиды высмеяли членов ИГИЛ как «простаков, обманувших самих себя своим провозглашением халифата», пресс-секретарь ИГИЛ ответил: «Тем, кто пытается разделить наши ряды, мы отделим головы от тел». В более фундаментальном отношении ИГИЛ использовало древний раскол между суннитами и шиитами, призывая убить всех шиитов.

Тем не менее, основным содержанием посланий ИГИЛ оставалось использование «унижений» мусульман и призыв к мусульманам всех стран мира присоединиться к славному возрождению ислама после веков унижений. В 2014 году, через три года после того, как бен Ладен был убит, «халиф» ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади объявил: «…Настало время для тех поколений, что плавали в океане позора, были вскормлены молоком унижения, которыми правили злейшие из людей, которые долго спали во тьме запустения – для них настало время проснуться».

Схожим образом, пропаганда ИГИЛ в интернете (переводимая на английский, французский и немецкий) триумфалистски призывала мусульман-суннитов «сплотиться вокруг вашего халифа, чтобы вы могли вернуться теми, кем вы были веками – царями земными и великим воинами».

Но фоне резкого неравенства между группами самые успешные экстремистские организации предлагают своим членам именно то, чего им не дают общественные институты: племя, чувство принадлежности и цели, врага, которого нужно ненавидеть и убивать, шанс развернуть положение своей группы, превратить унижение в превосходство и триумф. Вот формула, которой воспользовались аль-Каида и ИГИЛ.

Они не просто проповедуют религиозную идеологию. Они предлагают своим членам власть и статус посредством групповой идентичности: быть воином аллаха с героической миссией всё равно какой – одолеть большого сатану или восстановить исламский халифат. Как сказал эксперт по терроризму Скотт Атран, «их вдохновляет… не так Коран или религиозная литература; джихадисты «почти никогда не убивают и не умирают только за идеологию, они делают это также и ради друг друга: ради своей группы, которая превращает их в воображаемую семью генетических чужих друг другу людей – это их братство, их родина, их отечество, их тотем, их племя».

 

ИГИЛ может быть на грани разгрома, но условия, его породившие, всё ещё существуют. Взглянем на эти слова мусульманского отца семейства, жившего в Сеуте, Испания, сказанные в годы Иракской войны: «Испанские власти обращаются с нами, как будто мы все преступники. Наш народ жил здесь сотни, может быть, даже тысячи лет, но даже с индусами обращаются лучше. … Вы не можете не чувствовать боль своего народа в Палестине, Ираке, Афганистане…. Я клянусь, если бы Джордж Буш стоял здесь, перед моим сыном, я бы застрелил его и с радостью умер. И если бы я мог, я бы обвязался бомбой и взорвал бы американских солдат в Ираке, даже если бы мой собственный сын, которого я люблю больше жизни, остался бы без отца. Но у меня нет средств, чтобы попасть туда».

Миллионы мусульман по всему миру – в Европе, в Африке, на Ближнем Востоке – чувствуют себя жертвами, чувствуют, что они бедны, что они под угрозой со стороны своих западных врагов, всё равно, Америкой ли, Европой, Израилем, христианством или западной цивилизацией в целом. До некоторого предела эти чувства не основаны на реальности: они являются предсказуемыми искажениями групповой психологии, которые преувеличивают и разыгрывают вожди-демагоги, вроде имамов, и «эхо-камерами» в СМИ. Но в определённой степени эти чувства являются самосбывающимися пророчествами. По мере роста популистских антимусульманских чувств в Европе и Америке, подпитываемых убийствами в ходе террористических актов, мусульмане в некоторых местах и впрямь начинают больше маргинализовать, больше социально изолировать и больше выбирать в качестве целей. И пока этот цикл продолжается, исламистские террористические организации, как старые, так и новые, будут находить благодатную аудиторию для своих варварских призывов к своей группе.

 

Глава 6. Венесуэла

 

Играет труба. На экране появляются большие буквы: «человечность», борьба», «социализм» …. И затем крупным планом показывают организатор и звезду шоу, Уго Чавеса, президента Венесуэлы, как обычно, одетого во всё красное…Это единственное телешоу в мире, в котором глава государства регулярно приглашает камеры показать то, как он правит. Рэйчел Нолан, описание венесуэльское телевизионное реалити-шоу «Ало, президент!».