Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов

Эта рано проявившаяся у Брежнева не просто склонность, но страсть к почестям и наградам вызывала у советских людей лишь насмешки и стала темой многочисленных анекдотов. Известно, что в годы Отечественной войны Брежнев был награжден четырьмя орденами и двумя медалями. В послевоенные годы Брежнев был награжден орденом Ленина. За десять лет хрущевского руководства на груди Леонида Ильича прибавились еще два ордена Ленина, Звезда Героя Социалистического Труда и орден Отечественной войны 1-й степени. Он имел наград не больше и не меньше, чем остальные члены Президиума ЦК КПСС. Однако после того как сам Брежнев оказался во главе партии и государства, награды стали присваиваться ему все чаще и чаще, а потом и вовсе посыпались как из рога изобилия. К концу жизни Брежнев имел орденов и медалей больше, чем Сталин и Хрущев вместе взятые. При этом он страстно желал получать именно боевые награды. Он стал не только четырежды Героем Советского Союза, но и кавалером ордена «Победа», который по своему статусу может вручаться только полководцам и военачальникам, и только за крупные победы в масштабах фронта или группы фронтов. Как известно, наиболее крупным и талантливым полководцем Отечественной войны был Г. К. Жуков. После войны Сталин отодвинул Жукова на вторые роли, чтобы слава великого полководца не мешала все возраставшему культу личности самого Сталина. Н. С. Хрущев вернул Жукова в Москву, но в 1957 году отправил его на пенсию, явно опасаясь громадного авторитета этого маршала. По той же причине и Брежнев не спешил воздавать должное Жукову. Леонид Ильич явно завидовал воинской славе опального маршала. Даже мемуары Жукова вышли в свет в 1969 году только после того, как многие фразы, абзацы и целые разделы из этих мемуаров были исключены, а в текст было вписано несколько фраз, свидетельствующих якобы о большом уважении Жукова «к боевому опыту и знаниям» «полковника Брежнева». В воспоминаниях о Г. К. Жукове редактор и друг его семьи А. Д. Миркина писала:

«Она (книга “Воспоминания и размышления”. – Р. М.) уже давно была подготовлена к набору, но окончательного разрешения не было. Что-то его задерживало. Наконец дали понять, что Л. И. Брежнев пожелал, чтобы маршал Жуков упомянул его в своей книге. Но вот беда, за все годы войны они ни разу, ни на одном из фронтов не встретились. Как быть? И тогда написали, что, находясь в 18-й армии генерала К. Н. Леселидзе, маршал Жуков якобы поехал “посоветоваться с начальником политотдела армии Л. И. Брежневым”, но, к сожалению, его на месте не оказалось. “Он как раз находился на Малой земле, где шли тяжелейшие бои”. “Умный поймет”, – сказал с горькой усмешкой маршал. Эта нелепая фраза прошла во всех изданиях “Воспоминаний и размышлений” с первого по шестое включительно, как и во всех зарубежных изданиях. Только в юбилейном седьмом издании она была опущена»[64].

В самом начале 1971 года Г. К. Жуков был избран делегатом на очередной XXIV съезд КПСС. Он был очень рад и горд этим избранием и рассматривал его как полную реабилитацию. Для такого случая Жукову сшили новый мундир, это ведь было бы его первое появление на партийном форуме после долгих лет забвения. Однако неожиданно жене Жукова – Галине Александровне – отказали в гостевом билете. Недолго думая, она позвонила прямо Л. И. Брежневу.

«После взаимных приветствий между ними состоялся такой разговор:

– Неужели маршал собирается на съезд?

– Но он избран делегатом!

– Я знаю об этом. Но ведь такая нагрузка при его состоянии! Четыре часа подряд вставать и садиться. Сам не пошел бы, – пошутил Брежнев, – да необходимо. Вот горло болит – вчера ездил к медицине, не знаю, как доклад сделаю. Я бы не советовал.

– Но Георгий Константинович так хочет быть на съезде – для него это последний долг перед партией. Наконец, сам факт присутствия на съезде он рассматривает как свою реабилитацию.

– То, что он избран делегатом, – делая акцент на слове «избран», внушительно сказал Брежнев, – это и есть признание и реабилитация.

– Не успела повесить трубку, – вспоминала Галина Александровна, – как буквально началось паломничество. Примчались лечащие врачи, маршал Баграмян, разные должностные лица – все наперебой стали уговаривать Георгия Константиновича поберечь здоровье. Он не возражал. Он все понял.

– В день съезда в 12 часов, – рассказывает далее А. Д. Миркина, – Галина Александровна вызвала меня на московскую квартиру. Оказывается, накануне они приехали с дачи в Москву. Все приготовили. Георгий Константинович волновался, собирал силы на завтрашний нелегкий день. После телефонного разговора с Л. И. Брежневым был страшно расстроен, долго не мог прийти в себя. В доме застала такую картину. На диване в столовой лежал новенький мундир со всеми регалиями… Маршал в синем домашнем сюртуке с депутатским значком в петлице сидел в кресле и грустно смотрел прямо перед собой в окно, вдаль. Он как-то сразу осунулся, постарел.