Политические противоречия

Противъ подавляющей централизаціи искали помощи въ муниципальной и департаментской организаціи, много толковали объ этомъ предметѣ во время реставраціи и царствованія Луи-Филиппа; самъ Наполеонъ I интересовался этимъ вопросомъ, который поднятъ вновь при его преемникѣ. Приверженцы золотой середины (juste-milieu), наиболѣе многочисленные въ нашей странѣ, особенно сильно занялись обсужденіемъ этой организаціи. Имъ кажется, что власть сдѣлается устойчива, если общинѣ (commune) предоставлена будетъ извѣстная иниціатива; что этимъ путемъ можно смягчить централизацію и въ особенности избѣгнуть федерализма, который въ настоящее время для нихъ столь же ненавистенъ, какъ былъ ненавистенъ, но по другимъ причинамъ, патріотамъ 1793 г. Послѣдователи золотой середины искренно умиляются предъ швейцарской и американской свободой, о ней они кричать намъ въ своихъ книгахъ; ею они пользуются, чтобъ пристыдить насъ за обожаніе власти; между тѣмъ сами ни за что въ мірѣ не согласятся затронуть то прекрасное единство, которое, по ихъ словамъ, составляетъ нашу славу и которому завидуютъ будто бы всѣ націи. Съ профессорскою самоувѣренностью они обзываютъ крайними и неумѣренными тѣхъ писателей, которые, заботясь о логикѣ и оставаясь вѣрными истиннымъ понятіямъ права и свободы, требуютъ выхода разъ навсегда изъ доктринерскаго логическаго круга. Г. Эдуардъ Лабулэ служитъ образчикомъ этихъ мягкихъ умовъ, способныхъ понять истину и указать ее и другимъ, но для которыхъ вся мудрость заключается въ урѣзываніи принциповъ невозможными сдѣлками; которые не прочь ограничить государство, но подъ условіемъ ограничить при этомъ и свободу; которые хотятъ урѣзать когти первому, но съ тѣмъ, чтобы и второй были подрѣзаны крылья; у которыхъ, однимъ словомъ, мысль, теряясь передъ сильнымъ и широкимъ синтезомъ, впадаетъ въ безсмыслицу. Г. Э. Лабулэ — представитель той группы людей, которая требуетъ отъ императорской аутократіи признанія такъ называемыхъ іюльскихъ гарантій, и въ то же время задается миссіей разбивать соціалистическія и федералистическія стремленія. Ему принадлежитъ эта прекрасная мысль, которую я хотѣлъ было поставить эпиграфомъ къ настоящему сочиненію: «Когда политическая жизнь сосредоточена въ одной трибунѣ, страна дѣлится на двѣ части, оппозицію и правительство.» Поэтому, пусть Лабулэ и его друзья, такіе, по видимому, поборники муниципальныхъ вольностей, отвѣтятъ мнѣ только на одинъ вопросъ.

Община въ сущности, подобно человѣку, семейству, всякой разумной и моральной индивидуальности или коллективности, есть существо самодержавное. Въ качествѣ таковаго, община имѣетъ право управляться сама собою, облагать себя налогами, распоряжаться своей собственностью и доходами, открывать для своей молодежи школы, назначать въ нихъ профессоровъ, заводить свою собственную полицію, жандармерію и гражданскую гвардію; поставлять своихъ судей, имѣть свои газеты, собранія, частныя общества, склады, банкъ и т. п. Община постановляетъ рѣшенія, отдаетъ приказанія: отчего бы ей не издавать для себя и законы? У ней своя церковь, свой культъ, свое выборное духовенство; она гласно, въ муниципальномъ совѣтѣ, въ газетахъ или въ кружкахъ, обсуждаетъ все происходящее въ ней и вокругъ нея, касающееся ея интересовъ или возбуждающее ея мнѣніе. Вотъ что такое община; вотъ что такое коллективная, политическая жизнь. Жизнь эта едина, цѣлостна, полна дѣйствія, и это дѣйствіе всеобще; жизнь эта отталкиваетъ препоны, она не знаетъ другихъ границъ, кромѣ заключающихся въ ней самой; всякое внѣшнее принужденіе для нея противно и смертельно. Пусть же скажутъ намъ Г. Лабулэ и его политическіе единомышленники, какъ думаютъ они согласить эту общинную жизнь съ ихъ унитарными исключеніями; какъ они избѣгнутъ столкновеній; какъ они полагаютъ удержать рядомъ съ мѣстными вольностями центральную прерогативу, ограничить однѣ и остановить отъ захватовъ другую, въ одной и той же системѣ установить независимость частей и авторитетъ цѣлаго. Пусть они объяснятся, чтобы о нихъ можно было знать и судить.