Политические работы 1895–1919

Именно растущий массовый национализм является весьма естественным в эпоху, когда непрерывно демократизируется доступ к сокровищам национальной культуры, ведь носитель культуры — это национальный язык. Уже поистине скромная мера такого фактического, хотя и затруднительного участия, которая была отведена у нас в годы войны представителям радикальной демократии, оказалась достаточной, чтобы поставить их на службу конструктивной национальной политике. А это явилось полной противоположностью действиям плутократии прусского ландтага, поистине не нашедшей на третий год войны ничего лучшего, чем рекомендовать принятие закона о пожаловании дворянского титула военным поставщикам. Вместо того, чтобы подготовить на германском Востоке новые земли для крестьян — а мы могли бы еще обеспечить сохранность рядового состава 10 армейского корпуса с помощью новых мест для крестьян — немецкой земле в тылу сражающегося войска предстояло послужить тщеславию плутократии выскочек, нажившихся на военных поставках, будучи розданной им в целях создания родовых имений, способствующих получению дворянского титула. Одного этого факта достаточно для критики классового избирательного права.

Но внутренняя несостоятельность этого и любого аналогичного избирательного права и так очевидна. При сохранении прусской трехклассовой системы вся масса возвращающихся на родину бойцов, не оказав ни на кого никакого влияния, вольется в низший класс, — в привилегированных же классах будут оставшиеся на родине, чьи клиентура и рабочие места все–таки достанутся тем, кто разбогател на военных поставках или благодаря войне или же просто остался целым и невредимым, и чье уже наличествующее или новоприобретенное имущество те, кто подвергся политическому деклассированию из–за войны, защитили своей кровью на полях других стран. Конечно же, политика — дело не этическое. Но тем не менее, существует известный минимум чувства стыда и долга приличия, нарушать который безнаказанно нельзя даже в политике.