Читаем Политические устремления Юлиуса Эволы полностью

Политические устремления Юлиуса Эволы

Первая политическая биография знаменитого итальянского мыслителя на русском языке. Автор, известный австрийский исследователь творчества Ю. Эволы, планомерно обращается ко всем периодам жизни философа на фоне обширной панорамы исторических, политических, культурных событий первой половины XX века. Он подробно останавливается на «беспокойной» теме отношений мыслителя с фашизмом и национал-социализмом, в рамках которой большинство досужих интерпретаторов не только со стороны либералов, но и из традиционалистского лагеря упускают наиважнейшую компоненту – Трансцендентное.

Х. Т. Хансен

Биографии и Мемуары / Документальное18+

Х. Т. Хансен

Политические устремления Юлиуса Эволы

Издательство TERRA FOLIATA благодарит автора за поддержку.

The publishing house TERRA FOLIATA thanks Mr. Hakl for his support.


Перевод осуществлен по изданию: Dr. H.T. Hansen, Julius Evola's political endeavors. // Julius Evola, Men among the ruins. Postwar reflection of radical traditionalist, Rochester, Vermont, 2002.


* * *

Предисловие переводчика

Человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живет вне государства, – либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек.

Аристотель. «Политика»

Эта книга является концентрированным и фундаментальным исследованием политического аспекта Пути «обособленного человека», последнего кшатрия темного века, барона Юлиуса Эволы, героико-вертикальную траекторию коего невозможно понять, не принимая в расчет господствовавший в первой половине XX века дух времени и те тревожные, глубинные, парадоксальные и страшные феномены, которые стали основанием реальной и тайной политики, закономерно приведшей мировую историю к окончательной победе парадигмы современности и вытеснению Традиции на периферию социума, за рамки «политкорректного» дискурса. Предвзятое отношение к Эволе (пришедшем в конце концов к концепции аполитеи, отходу от активной политики) со стороны как академических научных кругов, так и «гуманистически» ориентированных эзотерических организаций связано не столько со скандальной репутацией мага, язычника, алхимика, тантриста, буддиста и т. д., сколько с непосредственным его участием в разработке расовой доктрины фашистской Италии и тесными контактами с верхами Третьего рейха, причем значительные концептуальные расхождения между воззрениями философа и тенденциями правящих партий обычно упускаются из виду. В своей работе, которая изначально была написана как предисловие к немецкому изданию книги Эволы «Люди и руины», австрийский ученый, переводчик и издатель Х. Т. Хансен, один из ведущих знатоков жизни и творчества итальянского мыслителя, привлекает обширные цитаты из книг самог'o философа, из произведений повлиявших на него авторов, из высказываний оппонентов и власть предержащих тех лет и пытается, основываясь на фактах, реабилитировать и «дифференцировать» барона и его аристократическое мировоззрение, доказывая сущностную несовместимость трансцендентальной «духовной расовой доктрины» и Политического в его высшем значении не только с примитивным биологизмом расовых теорий двух самых одиозных тоталитарных режимов Европы, но и с современной плебейской политикой как таковой.

Вадим Проскуряков

Вступление

Многие отвергают идеи барона Юлиуса Эволы, чьи произведения получили широкую известность, отвергают в целом, совершенно их не изучив – из-за отношений мыслителя с фашизмом и национал-социализмом. Подобное неприятие затронуло даже его эзотерические сочинения, не имеющие никакого отношения к вопросам политики. Однако если проанализировать именно политическую деятельность Эволы, то можно выявить новые, зачастую неожиданные факты, которые будут способствовать лучшему пониманию всего творчества этого философа культуры.

Самый оптимальный способ помочь читателю составить независимое мнение о политическом пути Эволы – позволить как можно больше говорить самому философу и с осторожностью отнестись к прочим субъективным оценкам и интерпретациям. Поступая таким образом, мы уделили особое внимание текстам разных лет и различных творческих периодов.

Основная цель нашего исследования – показать, как Эвола пришел к своим высказываниям, зачастую кажущимся «скандальными»: какие из них можно приписать преобладавшему тогда духу времени, а какие – вывести из его «личного уравнения» (одно из любимых выражений философа, которое он применял для описания чьей-либо натуры), и установить, есть ли у него параллели с другими мыслителями. Данная работа создана в стремлении предоставить читателю произведений Эволы дополнительный инструментарий для толкования, с тем чтобы он мог сформировать собственное мнение об этом авторе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное