Политический дневник

Разговор зашел о нордической проблематике. Фюрер подчеркнул, что с ранеными немцами в Польше и в Норвегии обращались по-разному. Норвеж[ские] врачи и сестры осуществляли уход за ранеными до тех пор, пока сами не падали с ног от усталости. Пол[ьские] недочеловеки выкалывали раненым глаза. Я выразил надежду, что вскоре со Скандинавии будет смыт налет демократии и в сердцевине народа оживет древний германский характер.

Я упомянул о мелочности чиновников в процедуре выбора имени для детей. Некий отец забросал меня жалобами о том, что н[емецкие] инстанции запрещают ему назвать сына Рагнар. Фюрер затем весьма критически отозвался о работе н[емецких] чиновников. Хевель (представитель М[инистерства] и[ностранных] д[ел] у фюрера) со смехом заметил: Но для М[инистерства] и[ностранных] д[ел] правила иные? Фюрер промолчал. – Д[окто]р Г[еббельс]: многозначительное молчание. Фюрер на это: Для М[инистерства] и[ностранных] д[ел] не может быть исключений – особенно теперь… Не странно ли, что в опереттах с давних пор и поныне дипломатов изображают глупцами? Это не случайно. Отец нескольких сыновей передавал тем, кто поголовастее, свое имение либо отправлял научиться полезному ремеслу. Дураков же он посылал на дипломатическую службу… Подавленное молчание.

Что касается Норвегии, то тут фюрер смог исправить большой промах М[инистерства] и[ностранных] д[ел]. Однако в общем и целом ситуация не изменится.

7.5.[1940]

В воскресенье Ш[икеданц] вернулся из Осло. Люди Квислинга приветствовали его как ангела – спасителя. Ситуация повторяется: недееспособные чиновники плохо обращаются с друзьями! Протокол совещания с Хабихтом потрясает до глубины души. Письмо Кв[ислинга] Ш[икеданцу], в котором он называет себя обманутым, ясно показывает, сколь сильно дело было испорчено буквально в последнюю минуту. А самодовольный интриган Тербовен думает, судя по всему, лишь о грядущем протекторате под собственным руководством, а не о фактических потребностях народа. В качестве оберпрезидента Рейнской провинции он издевался над тамошними гауляйтерами, даже такого благородного и спокойного человека, как д[окто]р Мейер, он привел в ярость и отчаяние, а это само по себе уже говорит о многом. Занять эту должность ему, вероятно, помогла его «преданность» Х[755]. Ламмерс прочел сегодня оба документа и в абсолютном потрясении позвонил Шикеданцу. Он хотел немедленно передать их фюреру. Я с этим безоговорочно согласен. Фюрер не должен считать, что лишь на меня одного люди из нашего М[инистерства] и[ностранных] д[ел] нагоняют тоску.

А тем временем разворачиваются другие события – румынские. – Нынешний руководитель «Железной гвардии»[756] был сегодня у Шикеданца. Кароль направил к нему особую делегацию, чтобы добиться лояльности. Тот готов согласиться при условии: союз с державами Оси. Но для этого уже слишком поздно.

Лицо, отвечающее за поставки нефти в Морском министерстве, доктор Ц.[757], был сегодня здесь: из Румынии. Три наших посланника не могут прийти к общему знаменателю[758]. Есть намерение: через здешнего главу семейства побудить Кароля сделать с нефтью то, что с ней сделал мексиканский президент[759]. Ц. доложил об объемах наших резервов.

Один румынский генерал находится здесь: просьба возвести рум[ынский] «Западный вал», т. е. Восточный вал[760] на их территории. Под видом помощи в дорожном строительстве.

Ситуация непростая. Вопли англичан в Средиземном море не делают ее более ясной.

X

Совещания касательно филиалов Высшей школы. Если в конечном итоге при 10 университетах будут работать разные в тематическом отношении, но управляемые централизованно институты, то мы можем рассчитывать на появление спустя 5–10 лет решающей основы нового образования. Написал Русту и Вехтлеру[761] касательно учебников. Предметы (естеств[енные] науки, немецкий, история) должны быть настолько пронизаны м[иро]в[оззрением], чтобы уже здесь выразить новую позицию в отношении религии. – Я бы хотел услышать мнение фюрера по поводу моей новой брошюры «Мы верим в единую Г[ерманию]». Она должна быть положена в основу м[иро]в[оззренческой] переработки упомянутых предметов.

На днях читал: Френссена[762] «Размышления» (2 тома). Умный, хотя и заходящий далеко человек, впрочем, благодаря этому ему удалось сохранить единство сознания. Во многом он предчувствовал то, что мы сегодня осуществляем политически. Помимо этого несколько брошюр швейцарских теологов о «Новом язычестве»[763]. Курятник перед грозой – вот что они мне напоминают. Беспомощное кудахтанье. Желание: назад к ортодоксии. Неспособность воплотить это в реальность, поскольку сто лет исторических исследований подточили истинную веру.

7.5.[1940] [764]

Ламмерс прочел протокол и письмо Кв[ислинга] и был потрясен. Он хочет сам представить эти документы фюреру. Фюрер, по его словам, сам очень разочарован тем, как решался норвежский вопрос. Когда за «работу» вдруг берутся хабихты, тербовены и проч., ничего другого ожидать не приходится.