Политический кризис в России: модели выхода

Андроповская машина работала по принципу: живи сам и давай жить другим, особенно хозяевам этой жизни. Если человек не нарушал установленных тоталитарным режимом правил — не выходил с призывами на площадь, не распространял самиздат, не разбрасывал листовки и т. д., то его и не трогали. Пытался нарушать правила — его вызывали в КГБ и предупреждали. А репрессировали только в том случае, когда предупреждения не помогали. Однако, как показывает статистика госбезопасности, в большинстве ситуаций предупреждения действовали. Пассионариев в протестной среде было мало. Большинство недовольных после предупреждения выбирало не лагерь, а тихую растительную жизнь.

Примерно тот же механизм, хотя с поправкой на смену эпох, предлагают нам сегодня в законах, облагающих немыслимыми штрафами «клевету», нарушения в ходе митингов и попытку уклониться от звания «иностранного агента». Советского человека отправляли в лагерь, поскольку взять с него было нечего, кроме подержанного жигуленка, тогда как с нынешних лидеров протеста, бесспорно, есть что взять. Путинский режим не станет плодить политзаключенных, из-за которых бывает много шума, он просто разорит активных противников и запугает пассивных. А в остальном логика функционирования режима останется вполне андроповской.

Что же касается «железного занавеса», то он в какой-то степени работал против советского режима, поскольку доступные у нас западные фильмы с роскошными авто, полными прилавками и просторными квартирами главных героев формировали порой у обывателя завышенное представление об уровне жизни иностранцев. Трущобы Голливуд редко показывает, а потому советский человек думал, будто на Западе все благоденствуют.

Сегодня при свободе поездок за рубеж мифологизация Запада исчезает и представления становятся более адекватными, чем в советском прошлом.

А впечатления воздействуют по-разному. Кого-то стимулируют к протесту, а кого-то фрустрируют так, что возникает совсем иная реакция — ненависть к преуспевающему Западу и желание обвинить «иностранных агентов» во всех наших бедах. Так что в каком-то смысле свобода путешествий путинский режим даже укрепляет.

И, наконец, главное. Больше всех других факторов брежневский режим консервировала консервация правящей элиты. Геронтократия свела к минимуму социальные лифты. Старики во власти не желали никаких перемен, а молодежь застревала на средних этажах карьерной лестницы, ожидая, пока верхние ступени не освободятся по причине ухода старых партийцев в мир иной.

Сегодняшнее путинское руководство все больше формируется из людей с одинаковыми взглядами, или, точнее, из тех, кто не имеет иных взглядов, кроме путинских. Маргинализируются не только оппозиционеры, но и многие вчерашние союзники, намекавшие на необходимость мягкого обновления. При наличии сильной фигуры вождя раскол внутри власти маловероятен. Вернее, весьма вероятны конфликты за деньги, посты и влияние, однако не идейные конфликты, которые могли бы в перспективе родить перестройку.

Таким образом, если следовать опыту эпохи Брежнева, то рецепт длительного пребывания в Кремле следующий. Элита не обновляется, лояльные кадры досиживают на своих постах до глубокой старости. Нелояльные маргинализируются, а при необходимости к ним применяется принцип «минимальной достаточности репрессий» (термин Михаила Леонтьева). Народ подкармливается благодаря нефтедолларам и сочетает потребительскую эйфорию с политической апатией.

В этой системе есть два слабых места: приток нефтедолларов и фигура вождя. Суть первой проблемы очевидна, а о второй пойдет речь дальше.

Путин и Брежнев

Стабильность нынешнего политического режима во многом держится лично на Владимире Путине, на его харизме. Однако в том, что у режима имеется лишь одна точка опоры, кроется его очевидная слабость. Сможет ли Путин сохранять свои позиции и дальше? Сможет ли он удержать на своих плечах всю громоздкую государственную машину в случае серьезного экономического кризиса?

На первый взгляд представляется, что нет никакого смысла сравнивать энергичного Путина с заторможенным маразматиком Брежневым, который без бумажки в последние годы своей жизни не мог произнести ни слова. Однако то, каким запомнился Леонид Ильич миллионам граждан, резко контрастирует с тем, каким он был до начала своей серьезной болезни. Трагизм фигуры Брежнева в том, что, достигнув известного возраста, он очень быстро прошел путь от обаятельного красавца до старой развалины.

Нам трудно представить себе Брежнева, похожим по драйву на Путина, поскольку в советской системе частная жизнь вождей не только не предусматривала пиара, но даже сознательно скрывалась от внешнего наблюдателя. И лишь с появлением мемуаров, описывающих тайны той эпохи, как слабые, так и сильные стороны генсека стали широко известны.