Политический порядок в меняющихся обществах

Более конкретно, вмешательства типа «вето» обычно происходят в одной из двух ситуаций. Одна – это действительная или возможная победа на выборах партии или движения, неприемлемых для военных или представляющих группы, которые военные не хотят допустить к политической власти. Пять из семи переворотов, имевших место в Латинской Америке с 1962 по 1964 г., преследовали именно такую цель. В Аргентине в марте 1962 г. военные вмешались, чтобы сместить президента Фрондизи и аннулировать результаты выборов, на которых перонисты получили 35 % голосов, провели своих кандидатов на посты десяти из четырнадцати губернаторов провинций и заняли почти четверть мест в Палате депутатов. В Перу в июле 1962 г. военные захватили власть после выборов, чтобы помешать стать президентом Айя де ла Торре из апристов^[34] или бывшему генералу Мануэлю Одриа. В Гватемале в марте 1963 г. целью военного переворота было не допустить возможное избрание радикала Хуана Аревало. В Эквадоре в июле 1963 г. военные сместили президента Аросемену отчасти для того, чтобы обезопаситься от возвращения к власти Веласко Ибарры, которого они свергли в ноябре 1961 г.³³. В Гондурасе в октябре 1963 г. произошло повторное вмешательство военных, чтобы предотвратить избрание реформатора-популиста Родаса Альварадо. Все более консервативная роль военных в Латинской Америке, нацеленная на недопущение к власти популистских, представляющих низшие классы и реформаторских движений, проявилась в том, что военные перевороты все в большей мере оказывались связанными с выборами. В 1935–1944 гг. в Латинской Америке только 12 % переворотов имели место в течение двенадцати месяцев перед намеченными выборами или в течение четырех месяцев после них. В 1945–1954 гг. этот показатель вырос до 32 %, а в 1955–1964 гг. примерно 56 % переворотов произошло незадолго до или вскоре после выборов³⁴.

Вето-перевороты также происходят в тех случаях, когда находящееся у власти правительство начинает проводить радикальную политику или обращаться к группам, которые военные не хотят допускать к власти. Так обстояло дело в Перу в 1948 г., в Доминиканской Республике в 1963 г., в Бразилии в 1964 г. и, в несколько ином контексте, в Турции в 1960 и в Индонезии в 1965 гг. Во всех этих случаях обоих типов доминирующая в вооруженных силах группа выступала против партии или движения, располагавшего широкой народной поддержкой – апристов, перонистов, коммунистов, демократов и т. п., – и действовала так, чтобы лишить эту группу власти или не допустить ее к власти.

При движении от традиционной или олигархической системы к системе, в которой ключевую роль играет средний класс, проведение социальных и экономических реформ идет рука об руку с ростом политической активности. При переходе от радикального общества к массовому эта связь проявляется не столь отчетливо. Почти всюду политизированный офицерский корпус противостоит приходу в политическую жизнь городских низших классов. Военное вмешательство оказывает в таких случаях консервативное действие: оно предотвращает рост политической активности вследствие допуска в политику более радикальных групп и тем самым замедляет процесс социально-экономических реформ. Однако в ближневосточных и азиатских обществах массы вполне могут оказаться более консервативными, нежели националистические элиты среднего класса, пришедшие к власти на волне западного колониализма. В этих условиях военное вмешательство с целью не допустить к власти новые группы может в конечном счете оказать положительное влияние на правительственную политику. Короче говоря, рост политической активности может мешать проведению социально-экономических реформ. Свержение в 1960 г. в Турции правительства Мендереса, к примеру, было попыткой ограничить участие в политике лидеров, поддерживаемых более традициоными и консервативными массами сельского населения. В таких обществах политика, можно сказать, ориентирована сверху вниз, поскольку защитники традиционного порядка располагаются внизу, а не наверху.