Политический порядок в меняющихся обществах

После получения независимости в правительстве доминировала узкая группа городской элиты из англизированных представителей высшего и верхушки среднего класса, объединенных рамками ОНП. Ее члены были, по замечанию одного наблюдателя, подобны «во всем, кроме цвета кожи, бывшим колониальным правителям»⁵³. Подавляющее большинство членов группы жили в городах, в то время как 70 % цейлонского населения живет в деревне. Большинство составляли христиане, в то время как 91 % цейлонцев – нехристиане, а 64 % придерживались буддизма. Языком этой группы был английский, в то время как 92 % цейлонцев на английском ни говорить, ни писать не могли. Короче говоря, она представляла менее 10 % населения. Соблазн, который такая ситуация создавала для желающих обратиться к широкому большинству сельского, буддистского и сингальского населения, не мог долго оставаться латентным. В 1951 г. один из ведущих членов политической элиты, Соломон Бандаранаике, ушел из ОНП и создал для участия в выборах 1956 г. свою собственную оппозиционную Партию свободы Шри-Ланки. Перед выборами большинство было уверено, что ОНП одержит очередную легкую победу. ПСШ «пришла к выборам практически без надежды на то, что выиграет. Деньги, организация и большая часть престижных родов были на стороне Объединенной национальной партии»⁵⁴. Однако выборы обернулись решительной победой ПСШ и ее союзников, которые получили меньшинство голосов, но стабильное большинство мест в парламенте – 51 из 95. Представительство ОНП сузилось до восьми мест, восемь из десяти ее министров потеряли свои посты в правительстве. Состав палаты изменился самым решительным образом.

На этих выборах для сельских низов сингальского населения «неожиданно открылась их политическая сила, и политическая монополия, принадлежавшая до этого узкой богатой вестернизованной элите, была разрушена»⁵⁵. Инаугурация правительства ПСШ была пронизана символами популистского, традиционалистского возрождения: «массовое присутствие одетых в желтое бхикку (буддистского духовенства), бой традиционных церемониальных барабанов магул бера вместо фанфар и, к концу церемонии, наплыв радостно возбужденной толпы людей в саронгах – вверх по ступеням здания парламента, мимо удаляющихся гостей, прямо в зал заседаний. «Апе андува, – говорили они, – то наше Правительство», рассматривая здание и пробуя кресла, на которых будут заседать те, кого они только что избрали»⁵⁶.

За 127 лет до этого один газетчик писал по поводу подобного события: «Это был день народной гордости». Фермеры из глуши тогда тоже нахлынули в правительственные кабинеты. «Генерал Джексон – их собственный президент»⁵⁷. Параллель вполне уместна, хотя революция Бандаранаике в 1956 г. была, как минимум, более фундаментальной, чем джексоновская революция в 1829. Как отмечал X. Риггинз, из всех южноазиатских революций до середины 1960-х гг. «только она имела результатом явный переход власти от одного сегмента населения к другому. Этот переход был осуществлен без крови, без массового подкупа или насильственного подавления электората. Это были не выборы в порядке подтверждения результатов государственного переворота, но настоящая смена власти через коллективный выбор сотен тысяч индивидов»⁵⁸.

Победа Партии свободы базировалась на ее апелляции к сельским интересам, буддистским верованиям и сингальским предрассудкам большинства цейлонского населения. ОНП обличалась как прозападная и христианская. Буддистские священники ходили от деревни к деревне и объявляли, что голоса, отданные за правительственную партию, направлены против буддизма. Агитируя за сингальский как единственный официальный язык, Партия свободы апеллировал как к нижнему среднему классу и «малой интеллигенции», которая ставила в упрек высшему классу его владение английским, так и к сингальскому большинству, недовольному тем, до какой степени говорящее по-тамильски меньшинство (около 20 % населения) ухитрялось преобладать в правительстве. Проблемы языка и религии преломлялись в других различиях, создавая таким образом базу для выборных альянсов и «способ для того, чтобы городские политические лидеры, сельский средний класс и крестьяне реагировали совместно на поползновения со стороны западных ценностей, ассоциируемых в 1956 г. с ОНП»⁵⁹.