Политическое животное

Я постоял секунду и сел, вполне осознанно наслаждаясь тем, как она меня обворожила. Не хотелось думать о чем-то кроме нее, но нужно было решить, что делать с записью и вообще этой информацией. Сейчас все зависело только от меня – никакая другая организация за это дело не возьмется, да и в нашей, кроме меня, никто из-за такого головы ломать не станет. Конечно, у меня был и личный мотив – рыжая. «Рыжая», – подумал я и улыбнулся, вспомнив о журналистке. «Не знаю, что не так в моем комплименте, но у тебя действительно потрясающие глаза, не видел таких, я просто сражен. А я, я хоть немного тебе понравился?» – Такое сообщение получила она через десять секунд после выхода из бара. «Да, в последнее время мне нравятся лысеющие мужчины». – За грубоватой иронией скрывалось то, что я хотел услышать. «Похоже, мой личный мотив уже не так личен», – с каким-то злорадством подумал я, но в любом случае мне совсем не хотелось, чтоб рыжая путалась с этим бородатым. Или, по крайней мере, я бы постарался объяснить, что он за птица, а уж решать ей: после телефонного разговора в ночном клубе мы снова созвонились и договорились встретиться, чтобы научиться разговаривать спокойно, если опять встретимся так же внезапно. Но сейчас я думал о получении официального ответа по захваченным помещениям – такую бумагу я мог бы использовать в публикациях, поэтому завтра я решил написать запрос в совет города и перед этим следовало все получше разузнать.

Мой одноклассник четыре года служил опером, потом участковым в этом районе, и, пока я редко передвигался на машине, я часто встречал его на улице. Каждый раз на нем была новая отметина – синяк ли под глазом, порез на щеке, перебитый нос. Как-то он пропал на полгода, я позвонил – оказалось, был ранен. Пока лечился, его сократили, затем приняли на какую-то пустяковую должность, поскольку бегать, драться и стрелять уже не получалось. Теперь он мог только пить и часто занимал на это деньги. Несколько месяцев назад одолжил и у меня, потому я опасался, что если он не располагает наличностью, то трубку не возьмет. Видимо, деньги у него водились.

– Да, я помню, есть должок, здоров, – неверным тоном пробормотал одноклассник.

– Привет, я не к тому. Слушай, тут была история сейчас, захватили помещение…

– Под автомойку. – Несмотря на запои, он всегда был в курсе событий. – Записаны помещения на одного дятла из совета, но это подставное лицо. Кому реально все принадлежит, сказать сложно. Ну это нормально, а есть вот странный момент… Всех, кто совался туда, «обламывали» прямым звонком из столицы. Так я к чему: бизнес-то – мелочь, а стоит за ним кто-то очень большой…

– Я-а-а-асно, – протянул я и понял, что ничего не ясно.

– Ничего не ясно! Говорят, что на самом деле это склады… Автомойки – просто какое-то прикрытие.

– Склады под что?

– Ну что хранят всякие там революционеры?

– Ну ясно что – бутылки с зажигательной смесью! – с наигранной радостью воскликнул я.

– Точно! Ну, ты звони, если что. – Похоже, он обрадовался, что сейчас не придется возвращать деньги.

– Давай. – Я положил трубку.

Это был след, но не разгадка – в любом случае мне нужна была официальная информация по этим автомойкам. Завтра я обращусь в совет, а пока нужно было забрать брошенную машину и хорошенько отдохнуть после полубезумного дня.

Обратная дорога от кафе до машины заняла теперь куда больше времени. Я обдумывал завтрашний день: от кого лучше оформить запрос, чтоб скорее получить ответ. На депутатский запрос отвечают куда быстрее, чем на журналистский – о подготовке к визиту оппонентов, о не вовремя назначенной конференции с участием гостей из Федерации. Я настороженно поглядывал по сторонам, хотя и не думал, что кто-то следит за мной или за машиной. Не дойдя до автомобиля десяти метров, я открыл его брелком, стремительно распахнул дверь, сел за руль и сразу закрыл центральный замок. Краем глаза я контролировал пространство за спиной, но на заднем сиденье никого не было – это я проверил еще перед тем, как сесть в машину. Я не слишком стеснялся своей осторожности, лучше быть целым и невредимым параноиком, чем жизнерадостным инвалидом.

На кухне телеканала был большой сбор: отмечали день рождения одного из сотрудников. Потом вся компания собиралась в ночной клуб: теперь охрана студии была усилена новым начальником безопасности и его людьми, которые ввели свои порядки: например, запрещали оставаться поздним вечером. Это было совсем непривычно творческому коллективу, да и мне самому: почти три года до того, как я стал пресс-секретарем собственника телекомпании, я регулярно участвовал в подобных попойках. А еще новые охранники не рекомендовали до окончания выборов выпивать в сомнительных заведениях и шататься по ночным улицам.