Политика

В это утро они лежали в постели следующим образом:

Нана, Анджали, Моше.

На самом деле моя схема не совсем точно описывает их положение. Моше обвился вокруг Анджали. Он прижимал ее к себе.

Нане было так грустно смотреть на них. Грустно и радостно. Откуда взялась грусть вроде бы понятно. Смотреть, как Моше обнимает Анджали, было очень грустно. Видеть, как он счастлив с другой девочкой, очень грустно. Грустно было и думать о том, что она собирается уходить. Но Нана старалась почувствовать радость. Она могла представить себя великодушной женой, оставляющей мужа любовнице.

Если постараться, можно себе представить другой финал “Касабланки”. Нана могла.

В этом другом финале Нана играет роль Виктора Ласло, мужа, еврея, интеллектуала, антифашиста. В Наниной версии великодушен вовсе не Рик. Великодушен Виктор. Именно Виктор идет на самопожертвование. Он забирается в маленький двухмоторный самолет и оставляет любовников вместе. В Марокко.

Бергман остается с Богартом. В этом финале Виктор не эгоист. Он не озабочен только своим личным счастьем. Моше повернулся и открыл глаза. Он посмотрел на Нану. Нана смотрела на него. Он спросил у нее, сколько времени. Нана ответила. Она наклонилась над Анджали и поцеловала Моше.

Собираясь уйти навсегда, Нана сказала Моше, что сварит ему кофе.

4

Разрыв — нелегкое дело. И нелегко выбрать для этого верную минуту. На самом деле я даже не знаю, можно ли выбрать верную минуту для разрыва. Разрыв, о котором я расскажу, случился в восемь утра. Не самое лучшее время. Голая Нана на кухне наливала воду в чайник. Моше вышел за ней на кухню. Тоже голый.

Одно хорошо, подумала Нана, Анджали тут нет. По крайней мере, Анджали еще спит. Потому что порвать с одним — и то непросто, а если еще вмешивается второй…

— Моше, — сказала она.

И сделала паузу.

Моше, позевывая, молчал.

— Понимаешь, — сказала Нана, — ну я не знаю, может, так будет лучше…

— Чего? — спросил Моше.

— Чего? — спросил он и снова зевнул.

Она пошла в спальню и взяла свою одежду в охапку. Потом вернулась в кухню. Она бросила одежду на стол.

— Моше, послушай, я тебя так люблю, — сказала она. — Я не хочу тебя бросать, но. Не подумай, что я тебя бросаю. Я просто все думала про Папу, мне надо быть с ним. А ты и Анджи. Вам с Анджали надо быть вместе.

— Чего? — спросил Моше.

Он никак не мог проснуться. Он только что встал. В восемь утра Моше не блистал интеллектом.

— Прости, — сказала Нана, — прости, мне просто надо я думаю нам надо пожить немножко врозь. Мне нужно. В общем сейчас немножко. Может мы можем. Я не хочу делать тебе больно.

Она помолчала и добавила:

— Прости, что я так…

— Ну почему, — сказал Моше, — почему, я не понимаю почему, почему мы должны все бросить.

Это особенно сложно — порвать с человеком, я имею в виду — когда не хочешь этого всей душой. Нана хотела разрыва, она очень этого хотела. Она хотела быть с Папой. Но она все еще любила Моше. Она все еще считала Моше привлекательным. Просто теперь Нана думала, что Моше будет счастливей с Анджали.

Вместо того чтобы помочь Нане в деликатном деле разрыва отношений, он затеял щекотливый диалог. А такой разговор Нана вообще не планировала. Взвешенное, рациональное обсуждение всех за и против было ей совсем не нужно. Она хотела порвать все раз и навсегда. Ввязавшись в диалог, ей пришлось бы все объяснять. Пришлось бы сказать, что она хочет уйти навсегда. А Нане не хотелось этого говорить. В частности потому, что Нана была доброй. Она не хотела делать ему больно. И еще потому, что это было не совсем так.

Главная трудность в том, чтобы порвать с кем-нибудь, если вы не уверены — а люди редко бывают до конца уверены в таких вещах, — состоит в том, что вам надо убедить вашу половину. Вам надо убедить вашего бывшего или бывшую в том, что так всем будет лучше. И если вы не смогли убедить себя, то вам будет сложно убедить его. Особенно мудрено сделать это в голом виде, за варкой кофе.

Нана передала Моше его чашку. Он ушел с ней в гостиную. Нана пошла за ним. Она собрала свою одежду и пошла за ним.

— Но я люблю тебя, — сказал Моше. Мне лично кажется, что это сильный аргумент. Может показаться, что Моше сказал банальность, но, по-моему, он просто докопался до сути. Он сказал правду. Он любил ее. Это достойная причина, чтобы не расставаться.

Моше сидел на диване. Радости он не чувствовал. Кому понравится сидеть голым на диване и слушать, как высокая красивая блондинка пытается с ним порвать. Поэтому Моше ловко, как бы невзначай, прикрылся Наниной блузкой. Блузка скрыла складки жира, собиравшиеся на его теле, как только он садился.

Нана надела черные брюки. И остановилась. Одеваться в такой напряженный момент было как-то неправильно. И даже бессердечно. Поэтому Нана остановилась.

Остаток этого разговора Нана провела полураздетой, с голой грудью и расстегнутой ширинкой. Моше были видны бирюзовые кружавчики ее трусиков. Трусики были с дорогих прилавков “Маркс-энд-Спенсер”.