Политика: История территориальных захва­тов. XV—XX века: Сочинения

Мнение, что в войне всецело и исключительно виноваты враги, было 1 августа широко распространено в Германии. А между тем именно в эти дни на Германию надвигалась уже настоящая катастрофа, которая грянула не 1, а 4 августа и которая превратила «восемь недель» предполагаемой войны в четыре года и три месяца войны действительной и предполагаемую победу — в предрешенный, неотвратимый и полный разгром. День 4 августа начался грандиозной манифестацией «всенародного единства» в рейхстаге, радостным предвкушением быстрой, близкой, молниеносной победы над Францией и Россией, восторгом правительства и рейхстага вследствие отлегшего от души беспокойства: Англия не выступила, путь свободен! «Спешите в церкви!» (Eilt in die Kirchen!), — приглашал император своих подданных, и настроение было такое, что имелось в виду не столько просить небесной помощи в предстоящей борьбе, сколько уже благодарить за совершенно несомненную победу, за уже дарованные самим небом наилучшие условия, в которых должна была произойти долгожданная проба сил. Несметные толпы народа до вечера манифестировали перед императорским дворцом, перед рейхстагом, перед памятником Бисмарку, перед вокзалами, через которые один за другими проходили с музыкой и песнями расцвеченные знаменами воинские поезда, направляясь на запад.

Но вечером того же 4 августа вдруг, почти одновременно, из разных источников, ссылавшихся то на Ягова, то на канцлера, пронеслись по столице первые зловещие слухи; при всех разноречиях слухи сходились на одном: британское правительство внезапно предъявило Германии ультиматум.

События с 31 июля по 4 августа развертывались с такой неизбежной логикой, что уже ни у кого, казалось бы, — не могло быть сомнений в ближайших последствиях, а между тем приходится констатировать, что конечная катастрофа — внезапное вступление Англии в войну — в самом деле поразила в Германии очень многих, даже в ближайшем окружении Вильгельма. И это несмотря на зловещие слова Грея Лихновскому, сказанные уже 29 июля, — что он просит не обольщаться дружелюбным тоном его бесед с германским послом, и несмотря на резкое отклонение со стороны Грея всяких сделок с целью оплаты английского нейтралитета. Отметим лишь главные этапы в развитии этой исторической трагедии.

Объявление войны России само по себе нисколько не устраивало дел германского главного штаба: ведь по плану Шлиффена нужно было непременно сначала броситься на Францию, а уже разгромив ее приняться за Россию. Значит, нужно было во что бы то ни стало немедленно вынудить Францию к войне. В течение последних пяти дней июля германский посол в Париже Шен неоднократно пытался вызвать со стороны Франции заявление, что она будет нейтральна в случае войны Германии с Россией. Но само германское правительство не надеялось, что оно может этого достигнуть.

Фон Мольтке, начальник германского штаба, предназначенный в главнокомандующие на западном фронте, решил к тому же, как сказано, потребовать от Франции выдачи крепостей Туля и Вердена на все время войны с Россией, даже если Франция объявит нейтралитет (в виде «гарантии»).

1 августа приказом президента республики Пуанкаре все французские сухопутные и морские силы были мобилизованы. Но французское правительство войны не объявляло. А Мольтке требовал от Бетман-Гольвега, чтобы поскорее эта формальность была выполнена, т. е. чтобы можно было, не теряя ни часа, начать поход, в котором весь успех зависел от быстроты. Тогда-то и были наскоро выдуманы в германском министерстве иностранных дел какие-то французские авиаторы, которые будто бы бросили бомбы в Карлсруэ и Нюрнберге, а также близ Везеля. Все это было чистейшей выдумкой и вполне сознательной ложью, и само германское правительство впоследствии отказалось формально от этой лжи. Другой предлог — переход французами первыми границы — был также ложен, ибо еще 30 июля Вивиани отдал (и опубликовал) приказ всем французским войскам держаться в десяти километрах от границы, чтобы избежать конфликтов и инцидентов. Но главный штаб торопил, и у Бетман-Гольвега не было ни времени, ни возможности выдумать что-нибудь более правдоподобное.

3 августа 1914 г. Германия объявила Французской республике войну.