Политика различий. Культурный плюрализм и идентичность

Россия не укладывается ни в один из двух типов связи государства и церкви, предполагаемых типологией Д. Мартина. Эта связь в России была прервана после 1917 года — причем более радикальным образом, чем, скажем, во Франции в 1905 году[360], — но после 1991 года ситуация еще раз радикально изменилась. На риторическом уровне ее можно представлять в качестве «восстановления» прежней связи (что часто и делается), однако очевидно, что речь идет о конструировании нового типа государственно-религиозных отношений. Современная РПЦ существует в условиях принципиально иного законодательства, чем то, которое регулировало ее деятельность при царском режиме. Она более не является государственной церковью, равно как православие не является государственной религией.

Непросто описать российский случай и с точки зрения такого критерия, как уровень антиклерикализма. В начале 1990‐х годов, на первых порах становления новой России, для антиклерикализма не существовало оснований. Церковь в ту пору ассоциировалась с историей гонений на инакомыслие и с жертвенностью во имя идеи, а потому воспринималась как составная часть противостояния репрессивной машине государства. Но со временем психологический климат в стране переменился. Из жертвы РПЦ превратилась в могущественную организацию, прочно встроенную во властную вертикаль и — что не менее важно — комфортно себя чувствующую в сложившейся системе экономического неравенства. Богатство и церкви в целом, и церковных иерархов (а также отдельных священников-«мажоров», разъезжающих на дорогих иномарках)[361], которое явно входит в противоречие с базовыми евангельскими заповедями, совершенно не смущает высший клир. Тем не менее это смущает общество. Принцип «солидный Господь для солидных господ», сформулированный в одном из романов Виктора Пелевина, вызывает у широкой публики в лучшем случае иронию. Усилению диссонанса между общественным умонастроением и поведением церкви способствовало также проникновение последней в сферу образования. И если десять — пятнадцать лет назад протесты под лозунгами антиклерикализма оставались уделом творческой интеллигенции и правозащитников[362], то в настоящее время мы все чаще становимся свидетелями социально значимого противостояния между сторонниками и противниками дальнейшей экспансии церкви в публичную сферу.

Причиной роста антиклерикальных настроений стали главным образом две тенденции второй половины 2010‐х годов. Это передача в собственность РПЦ дорогостоящих объектов недвижимости (на основании закона о реституции, принятого в середине президентской каденции Дмитрия Медведева) и массовое строительство новых храмов (на основании решений региональных властей вроде московской программы «200 храмов»). И то и другое периодически наталкивается на активное неприятие. Первое — по той причине, что в зданиях, подлежащих возвращению в церковную собственность, как правило, располагаются музеи (а иногда и научно-исследовательские институты). Второе — потому, что строительство обычно происходит на территории рекреационных зон (скверов и парков). В числе наиболее громких протестов такого рода — акции против передачи РПЦ Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, строительства храмового комплекса в Торфяниках в Москве и в сквере возле драмтеатра в центре Екатеринбурга. В каждом из этих случаев имело место противостояние активистов противоположных мировоззренческих ориентаций. Впрочем, среди граждан, объективно выступающих против расширения присутствия РПЦ в публичном пространстве, не все мотивированы идеологически[363]. Они вливаются в протест по бытовым соображениям (сохранить место для отдыха), а не потому, что разделяют повестку антиклерикализма.

Наконец, в России нет религиозных политических партий, но не столько потому, что они не сумели заявить о себе в качестве агентов политического поля[364], сколько потому, что с 2001 года такие партии запрещены законом.

Однако по остальным трем приведенным выше параметрам российский случай вполне укладывается в классификацию.

По степени посещаемости богослужений мы попадаем в графу «низкая» или «очень низкая».

С точки зрения уровня религиозного плюрализма Россию можно отнести к странам со средним уровнем такового. Религиозное многообразие в России не столь велико, как в США, но значительно выше, чем в большинстве стран Европы.

С точки зрения устройства системы школьного обучения Россия до недавнего времени однозначно относилась к странам со светской системой образования. Вопроса о том, не переместилась ли она в разряд полусветских после вступления в силу нового закона «Об образовании», мы коснемся в следующем разделе.

РОССИЙСКАЯ МОДЕЛЬ?