Политики, предатели, пророки

Только Ланселот, все магические силы и все устремления которого направлены на одну цель: найти и вернуть в мир Дракона. Потому что понял — без Дракона в мире нет силы. Этот мир обречен: он разлагается. И бессилен перед близящимся новым нашествием Прирожденных, сотворивших своего дракона — Дракона Хаоса. И когда глава соперничающего магического клана, пытающийся ему помешать, возражает: «Прирожденные и раньше совершали нашествия. И мы всегда давали им отпор», — вчерашний Убийца Дракона и нынешний герой отвечает: «Верно. Но тогда с нами был Дракон. Сегодня силы всех магов не хватит, чтобы остановить их. С ними — Дракон Хаоса!». А на ответную реплику: «Мы освободились двадцать лет назад из-под власти Дракона. Мы не вернемся под эту власть. Тогда именно ты убил дракона. Сегодня надо просто найти нового Убийцу!», — упрямо возражает: «Я проклял тот миг! Убийца Дракона не остановит Дракона Хаоса. Потому, что убийца может только разрушать, чтобы созидать, нужен настоящий Дракон».

«Убийца может только ненавидеть. И уничтожать. Прямой атакой. Творение так же недоступно ему, как червю — полет».

И вызванный ими обоими из нашего мира внук последнего Дракона, ничего не знающий о своем происхождении, живущий в человеческом облике идет по этому миру, чтобы решить, кем он будет: Драконом или убийцей Дракона, идет, прорываясь через преграды, которые выстраивает то один, то другой маг, потому что никто из них тоже не знает, кем он станет на деле. Идет как человек, проходящий неизвестно откуда взявшийся перед ним сказочный мир, а на его пути встают неживые и неумершие солдаты и их выросшие дети, узнающие его: «Позволь служить тебе, владыка. Мы всегда служили тебе владыка. Мы верили и ждали, что ты придешь, ты пришел — и дети и внуки наши грудью закроют тебя от врага».

И упрек, брошенный миру, убившему Дракона: «Дракон — это не танк, что идет впереди пехоты… Дракон — это символ. Знамя. Средоточие силы. Было время, когда человек верил в себя, готов был всему миру бросить вызов. Всем Мирам. Было — и ушло… Вы сами убили Драконов… Никому оно не нужно, пропадай пропадом — умение поднять меч и против властителя шагнуть… И толкутся, толкутся такие… а за ними — дома пустые, души мертвые, города горящие, и по ночам кричат, от чего — сами не поймут… Нет Дракона в душе, нет врага, против кого меч поднять…»

И нависшая над миром угроза: «Дракон сотворенный, парящий в небе, взревел. Стальные крылья вспороли воздух, огненная пасть раскрылась, изливая реку напалма. Сверкающие когти распрямились, целясь в соперника».

И подаренная надежда: «Виктор потянулся. Всем закованным в броню телом. От острой плети хвоста до кончиков крыльев. Владыка срединного мира взмыл над Островом Драконов… У ворот Замака-Над-Миром белый единорог встряхнул золотистой гривой. И орлиноголовые корабли Прирожденных, крадущиеся за стеной смерчей, замерли, когда высоко в небе Владыка-Дракон встретил Дракона Сотворенного, Дракона Хаоса».

Случайный приключенческий эпатаж? Но надо ли переводить на исторический и политический язык сказку? Экзотическое продолжение «Убить Дракона» Марка Захарова, в котором тоже все имена были понятны? И что после этого продолжения стоит парадигмальное перестроечное «убить дракона в себе» для тех, кто от Лукьяненко узнал, что нужно иное — «вернуть Дракона в свою душу?»

В другом, более позднем романе «Танцы на снегу» сюжет уже не фэнтэзийный, а чисто звездно-оперный. Галактическая империя, в которую входят десятки самых различных миров. И внезапно, без всяких, казалось бы, объяснимых предпосылок, планета за планетой разрывают с ней, и, казалось бы, вполне добровольно, с одобрением вопроса на референдуме, переходят на сторону Президента Федерации. Все внешне легитимно, и у Империи нет повода посылать на эти планеты свой непобедимый флот…