Политики, предатели, пророки

Но он всегда принимал вызовы. И не боялся рисков. Кроме того — он чувствовал. Чувствовал, что большая часть общества — ждет. Именно его возвращения. Что большинство — настроено его поддержать. И не просто поддержать, если выдвинется, а именно хочет этого возвращения, как такового. Потому что пока все лучшее у страны — в ее прошлом. И потому что после 2008 года, не только из-за кризиса, его действительно Россия пережила относительно спокойно, в обществе стало нарастать что-то нездоровое. Что-то стало теряться из атмосферы и надежд 2000-х гг. И как-то повеяло концом 80-х и 90-ми. Оживились тени проклятой эпохи. Осмелели давно ставшие маргиналами политические мертвецы.

С одной стороны, стало исчезать ощущение подъема, выздоровления, которое было в середине нулевых. С другой — вновь зазвучала лексика и замерцали персонажи прошлого. Заговорили даже о «десталинизации», новой приватизации, запрете на профессии…

Все как-то заколебалось, появилась неуверенность, опасения, что вновь придется пережить ужас двадцатилетней давности. Как призрак появилась тень Темных Лет. В воздухе явно носился гнилостный болотный запах.

Путина ждали именно как образ. Как возвращение надежд прошедшего десятилетия.

Все помнили, как и чем отличалось время его правления от времени 90-х. Воспринимали это отличие как чудо. И хотели повторения этого чуда: чтобы с его возвращением жизнь страны вновь сделала такой же рывок от состояния 2008–2011 гг., какой она сделала за десять лет до этого.

И он это ожидание почувствовал.

Но ждал — народ. Элиты — в значительной степени были против.

Тем, кто рассматривает страну как ресурс для распродажи — Путин не нужен. Путин вновь возвращается в условиях, пусть не настолько, как в 2000-м году, но расколотой элиты. Расколотой и ценностно, и геополитически, и экономико-стратегически. Оранжевый мятеж — не удался, но он был. Его вдохновители, в отличие от Ходорковского, за него не поплатились. Они сохранили свои места во власти, как и свои элитные и финансовые возможности и международные связи.

Народ Путина поддержал — но он в первую очередь поддержал совпадение программных установок Путина и своих ожиданий. То есть, он ждет реализации этих установок.

Ждет реинтеграции Союзного государства. Ждет реиндустриализации страны. Ждет восстановления социальной справедливости.

Ждет реализации не просто стратегических, но принципиально установочных начал программы Путина.

Того, чтобы власть выражала и защищала интересы подавляющего большинства, и опиралась на это большинство, а не на демонстративные истерики людей, давно признавших над собой юрисдикцию международных структур.

Устранения предельного характера дифференциации современного российского общества.

Создания такой организации социальных отношений, когда главным мерилом человека, главным «социальным лифтом» станет его образование, способности, труд и профессионализм, а не его богатство и связи.

Функционирования государства во имя человека. Превращения возможности развития человека в главный фактор и главное богатство общества. Постановки во главу угла интересов тех людей, которые, говоря словами самого Путина, своим трудом держат страну: рабочих, крестьян, врачей, учителей, инженеров.

Решения задач производственного и экономического прорыва. Признав в своей программе, что то, что ему до сих пор удалось сделать — это только платформа, фундамент для будущего здания, и говоря о том, что настал момент перехода к строительству самого здания нового общества, Путин поставил вопрос о качественном изменении политики и процесса созидания — что, кстати, тоже есть деятельностная революция.

Создания новой экономики «передовой индустрии и прорывных технологий, устойчивой к конъюнктурным перепадам, с центрами роста по всей территории страны, с опорой на мощную инфраструктуру» — Путин, по сути, поставил задачу экономической, социальной и производственной революции в стране.

Путин обещал именно это. Этого от него сегодня и ждут.

На само деле, он пошел на очень серьезный риск, вернувшись на пост Президента. Он опять принял вызов — но может быть, самый большой в своей жизни: он согласился на построение Нового Мира.

Приняв, после колебаний, вызов тогда, в 1999 году — он увидел, что у него что-то получается. После того, как пятнадцать лет назад ничего путного не получалось ни у кого. И он поверил, что что-то может. Скорее всего — он поверил в свою судьбу. Он, кажется, искренне верит, что призван историей спасти страну. Что это — его предназначение, его миссия в этом мире.

К концу 2011-го ему все твердили, что у него не получится. Что народ против. Что нужно остановиться. И он решил проверить. Ему действительно нужны были честные выборы. Кстати — чуть ли не единственному. Потому что остальным нужны были выборы, на которых они получат свое — чтобы тогда объявить их честными. Ему они нужны были, чтобы проверить себя — и понять, с ним ли народ.

Сегодня, похоже, он действительно верит, что в нем — спасение страны.