Политолог

Прихватив намокший зонт, он повел очаровательных девушек в номер. Уже в лифте ощутил, как свежо и вкусно, снегом и медом, пахнут их тела. Усадил на диван, предоставив в распоряжение мини-бар, заставленный восхитительными бутылочками с джином, виски, коньяком, сухими винами, шампанским, холодными банками с тоником, пепси и соком. Обе гостьи стали осваивать коллекцию бара, ловко разрывая пакетики с арахисом и сладостями. А Стрижайло отправился в ванну, совлек с себя сырую одежду, пустил из крана сочную шумную воду и лег в теплую ванную, глядя, как покрываются серебристыми пузырьками его ноги, как теплый язык воды заливает дышащую грудь. Адская пещера по-прежнему пугала своими грубыми фресками, среди которых доминировал красный цвет – распоротой плоти, черный – кипящей смолы, металлически-белый – расплавленного свинца. Дверь в ванную была приоткрыта, и он увидел, как гостьи, прикладывая к губам бутылочки с коньяком, появились в спальне, где был постелен ковер. Откинули пустые бутылочки и, встав на ковер, начали раздевать друг друга.

Совершали это радостно и невинно. Сняли друг с друга жакеты, красивыми жестами кинули на кровать. Перебирали тонкими пальчиками, расстегивая пуговички на легких блузках, из которых у брюнетки мягко выпали продолговатые, смуглые, с фиолетовыми окончаниями груди, а у блондинки затрепетали млечно-белые, с розовой мякотью шары. Распустили молнии на бедрах, одинаковыми змееобразными движениями освобождаясь от коротких юбок, оставаясь – брюнетка в белых, отороченных кружевом трусах, блондинка – в нежно-зеленых бикини. Сбросили туфли, упруго переступая узкими стопами, пружиня пальцы. Синхронно, как парные танцовщицы, наклонились, освобождаясь от белого и нежно-зеленого. Брюнетка была смуглой, грациозной, с приподнятыми плечами, с тонкими полосками незагорелой кожи на груди и животе. Блондинка была шире в бедрах, с пышными плечами и шеей, вся нежно-золотистая, получившая свой загар на нудистском пляже.

Стрижайло, выглядывая из ванной, любовался этим целомудренным раздеванием. Испытывал не сладострастие, а освобождение и очищение. Темная энергия Ада отступала, вытесняемая прелестной грацией и обворожительной женственностью. Ему стало вольнее дышать – бархатистые «летуны», перепончатые «ушаны», вампирические духи отваливались один за другим от его шеи, переставали мучить. Кровь, очищенная от ядов, стала полнее поступать в мозг. Ему показалось, что стало светлее, вода из крана стала серебристей, зеркало полыхнуло радугой, и две женщины в его спальне, распустив по плечам иссиня-черные и ярко-золотые волосы, стояли, окруженные сиянием.

Они осматривали одна другую изумленно, с восхищением, словно впервые увидали себе подобную. Не веря в чудо встречи, осторожно и нежно прикасались друг к другу, желая убедиться, что это не мираж, не плод восхищенного воображения. Ощупывали груди, сравнивали смуглые продолговатые формы одной с млечно-розовыми и округлыми у другой. Приподымали грудь на ладони, приглашая полюбоваться. Блондинка не выдержала, поцеловала коричневый, с фиолетовым отливом экзотический плод, который ей предлагали. Брюнетка скользящей ладонью провела по животу подруги, касаясь золотистой полоски меха, словно приласкала пушистого зверька, притаившегося внизу живота.

Стрижайло созерцал этот волшебный, совершаемый для него обряд, которым усмирялись «духи ада», стирались в душе ужасающие фрески, адские наскальные рисунки, магические заклинания, где пророчилась его погибель. Исчезло мутное, как плесень, изображение Букингемского дворца с мрачными евнухами Йоркшира, – улетело в туманы Атлантики, паря над водами и пугая сбившихся с пути моряков.

Блондинка опустилась на ковер, гибко выгибая спину, забрасывая на плечи желто-сияющие волосы. Была видна ее шея, мягкий подбородок, приоткрытые губы. Груди, как розовые шары, колыхались, упиравшиеся в ковер колени мягко скользили, ноги с полными икрами и узкими стопами попеременно поднимались, как если бы она нежилась в теплом приливе. Темноволосая подруга опустилась рядом, гладила ей спину, покрывала поцелуями всю длинную гибкую ложбинку, поддерживала смуглой ладонью розово-белую грудь. Приникла к ее бедрам, рассыпав черные стеклянные волосы, и два их тела, смуглое и млечное, скользили рядом, будто играли и ласкались два морских существа, окруженные сиянием.

Адская пещера, наполненная видениями, пустела и очищалась, словно в нее проникал дневной свет, изгонял наваждения ночи. Сгинули сцены шекспировских спектаклей Ковент-Гардена – ополоумевший Бирнамский лес, идущий на Дунсинан, мерзкие кикиморы, похожие на болотные пузыри, землекопы, достающие из канализационной трубы череп королевского шута. Призраки больного воображения не выдерживали встречи с восхитительной красотой шаловливых женщин, подтверждающих правило, что малым грехом может быть осилен и искуплен грех тяжкий.