Политолог

Соня Ки, израсходовав остаток сил, прибегла к последнему средству – набрала в рот настой из мухоморов, веточек вереска и волчьей ягоды, брызгала на духов, которые недовольно чихали, терли лисьи глаза и носы мохнатыми лапками, позволяя старику завершить свою печальную повесть.

– Я ждал твоего прихода несколько лет. Знаю, что ты обладаешь силой менять ход вещей, повергать сильных и возносить слабых, ибо в тебе поселились духи из подземного чума, сообщают тебе знание и могущество. Ты должен совершить благодеяние моему народу, за что получишь благодарность от моей дочери Сони Ки. Вот тебе оленья шкура, где я завещал озеро Серульпо белому человеку по имени Желудок Нерпы. Отнеси его в свое стойбище и передай истинному владельцу. Пусть отнимет у Черного Квадрата обманом захваченные земли. Вернет на них наш народ, построит для него множество бильярдных, и каждому вновь рожденному подарит амулет в виде утки, оленя, муксуна, сделанный из волшебной смолы, именуемой «целлулоид». – С этими словами старик вытянул из-под головы свернутую оленью шкуру, желтую, как пергамент, на которой были начертаны письмена и красовались две неполных луны, пронзенные острогой. – Теперь я выполнил мой долг. Выкурю последнюю Трубку жизни. Дочь, поднеси мне Огонь Вечных Снов.

Соня Ки несколько раз ударила один о другой два речных камня. Искры посыпались на клочок сухого мха. Затеплился огонек. Соня на ладони поднесла фитилек отцу, и тот закурил от тлеющего огонька глиняную трубку с пахучим зельем. Лежал на шкурах, вдыхая дурман прожитой жизни, который струйками зеленоватого дыма утекал вверх, туманил отверстие в потолке.

Погасла трубка, погасла жизнь старика. Шаман лежал недвижим. Духи гладили его цепкими лапками, проверяли пульс на запястье и шее, заворачивали в оленьи шкуры.

Стрижайло и Соня Ки вынесли легкое тело из чума и понесли к берегу, где на отмели качалась лодка, выстланная мхом, украшенная звериными хвостами и птичьими перьями. Уложили шамана на шкуры, на душистые травы, на ветки карликовых берез. Не забыли снабдить в дорогу накуренной, прокопченной трубкой, ломтем оленьего мяса, вяленой рыбой. Оттолкнули лодку, и она мягко поплыла по течению, и было видно, как возвышается над бортами худое лицо старика, его сложенные костлявые руки. Плеснула рыба, с криком пролетела гагара. Лодка удалялась в сияющий разлив, и над ней, едва ощутимые, летели духи, увлекая челн с шаманом в Долину Мертвых Рыб – сумрачную недвижную заводь, где белыми брюхами вверх лежали мертвые муксуны, осетры и белуги. И старый шаман, достигнув безмолвного омута, пойдет над мертвыми рыбами, не касаясь воды.

Стрижайло не мог скрыть волнения. Его взволновала не эпическая кончина старика, а рулон пергамента с неполными лунами, насаженными на острогу. Это было смертельное оружие, направленное в сердце Маковского. Возмездие, которое искупит мгновения раболепного страха и жалкого безволия, когда он, Стрижайло, словно карлик, задирал голову туда, где выше облаков и гусиных стай, ужасное, будто черная дыра Вселенной, зияло лицо магната, рокотал громоподобный голос, выкликая полные ненасытной гордыни слова о Человекобоге. Кожаный свиток, который Стрижайло передаст Желудку Нерпы, поразит в самую сердцевину Черный Квадрат, и тот побелеет, как альбинос.

Так думал Стрижайло, провожая в разлив усопшего шамана. Между тем Соня Ки готовилась исполнить последнюю просьбу отца и вознаградить Стрижайло. Сбросила с плеч обрывок рыболовной сети и предстала во всей упоительной белизне, состоящая из млечных окружностей, словно несколько лун, больших и малых, подплыли одна к другой, создав подобие женщины. Большая луна лица. Две груди, словно млечные луны, в легкой розовой дымке. Окруженный лунным свечением круглый живот. Маленькие, круглые, с золотистым отливом луны колен. Она взяла Стрижайло за руку, потянула его на холм, поросший сочными травами.

– Быстрее, – торопила она, помогая ему избавиться от излишних рубашки и брюк. – Сделай мне лунное затмение.

Он упал на нее, и это напоминало высадку американца Армстронга на Луну. Погрузился в мягкий лунный грунт и начал совершать большие скачки, как если бы и впрямь на него воздействовало не земное, а лунное притяжение. Иногда он взлетал столь высоко, что она обхватывала его ногами, не давая улететь, вдавливала в поясницу пятки с такой силой, что у него перехватывало дыхание. Он проводил исследование загадочного спутника Земли со всей тщательностью и упорством астронавта – направлял свой щуп в глубокий кратер, брал пробы в толще и на поверхности подробнейшим образом исследовал Море Дождей, которое с Земли казалось силуэтом лошади, запряженной в телегу, а на деле было пленительным, трепещущим животом с темным углублением пупка.