Читаем Полицейская эстетика. Литература, кино и тайная полиция в советскую эпоху полностью

«Пересочинение» субъекта следственного дела не было пассивным актом, переживаемым им. Как свидетельствуют слова Мейерхольда, жертве приходилось самой осуществлять этот акт. Иными словами, это не кто-то писал о жертве или, как в рассказе Кафки «В исправительной колонии», на ней; скорее, предполагалась, что она сама станет автором собственного досье. Вместо того чтобы писать о себе правду, жертва пыталась гадать и подтасовать свою автобиографию, чтобы та удовлетворила тайную полицию. Этот процесс требовал от жертв впитать в себя идеологию тайной полиции, что давалось нелегко, даже когда под давлением следствия они были готовы писать и подписывать что угодно. Заключенные часто создавали десятки черновиков, пока наконец не нащупывали, какой же криминальный сценарий устроит их следователя. Ведь сама возможность придумать такой сценарий и характер, независимо от того, поверила ли в них жертва, являлась доказательством того, что жертва ухватила логику тайной полиции и приняла ее принципы письма.

Отождествление субъекта с полицейской идеологией выливалось в признание в виде акта чревовещания. Абстрактная логика тайной полиции охватывала тело жертвы; она определяла не только ее восприятие мира, но и ее суть. Иными словами, идеология получала воплощение и, следовательно, реорганизовывала чувства и восприятие (aisthesis). Перевоспитание советского человека посредством эстетики тайной полиции шло полным ходом. Личное дело стало артефактом, превращавшим призрачные установки этой эстетики в явные.

Досье сталинской эпохи: сколькие из этих врагов оказались ложными

Подобная структура досье с его развитием от подборки оперативных данных, через комплексную характеристику, автобиографию, к признанию и приговору сохранялся на протяжении всей советской эпохи[78]. И все же можно отследить эволюцию личного дела с течением времени по смещению приоритетов в отношении той или иной его составляющей. Количество записей допросов достигло своего максимума в эпоху Сталина, а дела оперативной разработки оказались особенно многочисленны после его смерти. В ходе сталинских чисток оперативную работу зачастую вели для галочки или вовсе ею пренебрегали[79]. Характеристика по-прежнему являлась основанием для арестов, но ее часто сводили к минимуму: людей арестовывали только за принадлежность к фигурировавшей в черном списке группе. Если ты оказался белым, кулаком или бывшим членом иной политической партии – одного этого было достаточно и для исчерпывающей характеристики, и для обвинения.

Уникальный документ, опубликованный обществом «Мемориал», позволяет нам особым образом взглянуть на содержимое и области применения следственных дел в самый разгар сталинских репрессий[80]. Эта бумага за подписью главы тайной полиции Н. И. Ежова предписывала в июле 1937 года ликвидацию бывших кулаков и «других антисоветских элементов», включая членов ранее действовавших партий и обычных преступников. В этом документе называется точное число, с разбивкой по регионам, людей, которых следует арестовать, и устанавливается четырехмесячный срок для проведения приблизительно двухсот тысяч арестов. Названные индивиды подлежали аресту только за принадлежность к занесенным в черный список категориям и подразделялись на две группы: к первой относились «все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов», а ко второй – «менее активные, но все же враждебные». Размытые различия между этими условно определенными категориями имели фатальные последствия: более активные подлежали «немедленному аресту и по рассмотрению их дел на тройках – РАССТРЕЛУ». «Менее активные» подлежали «аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет». Так, в одних только Москве и Ленинграде требовалось арестовать сорок девять тысяч человек, девяти тысячам из которых предстояло быть расстрелянными, а сорока – отправленными в лагеря.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная западная русистика / Contemporary Western Rusistika

Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст
Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия. Помещая советскую лагерную систему в широкий исторический, географический и культурный контекст, авторы этой книги представляют русскому читателю новый, сторонний взгляд на множество социальных, юридических, нравственных и иных явлений советской жизни, тем самым открывая новые горизонты для осмысления истории XX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Коллектив авторов , Сборник статей

Альтернативные науки и научные теории / Зарубежная публицистика / Документальное
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Технологическое отставание России ко второй половине XIX века стало очевидным: максимально наглядно это было продемонстрировано ходом и итогами Крымской войны. В поисках вариантов быстрой модернизации оружейной промышленности – и армии в целом – власти империи обратились ко многим производителям современных образцов пехотного оружия, но ключевую роль в обновлении российской военной сферы сыграло сотрудничество с американскими производителями. Книга Джозефа Брэдли повествует о трудных, не всегда успешных, но в конечном счете продуктивных взаимоотношениях американских и российских оружейников и исторической роли, которую сыграло это партнерство.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джозеф Брэдли

Публицистика / Документальное

Похожие книги

Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф
Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф

Жизнь семьи Тарковских, как, впрочем, и большинства российских семей, полна трагических событий: ссылка в Сибирь, гибель в Гражданскую, тяжелейшее ранение Арсения Александровича, вынужденная эмиграция Андрея Арсеньевича. Но отличали эту семью, все без исключения ее поколения, несгибаемая твердость духа, мужество, обостренное чувство чести, внутренняя свобода. И главное – стремление к творчеству. К творчеству во всех его проявлениях – в музыке, театре, литературе, кино. К творчеству, через которое они пытались найти «человека в самом себе». Найти свой собственный художественный язык. Насколько им это удалось, мы знаем по книгам Арсения и фильмам Андрея Тарковских. История этой семьи, о которой рассказала автор известнейшего цикла «Мост через бездну» Паола Волкова в этой книге, – это образец жизни настоящих русских интеллигентов, «прямой гербовник их семейной чести, прямой словарь их связей корневых».

Паола Дмитриевна Волкова

Кино
Эльдар Рязанов
Эльдар Рязанов

Эльдар Рязанов известен в нашей стране прежде всего как выдающийся комедиограф, создатель ряда немеркнущих советских киношедевров лирическо-юмористического жанра. Однако палитра его дарования куда более широка: он снял и несколько абсолютно серьезных драматических фильмов, и ряд занимательных телепередач, издал множество книг, писал сценарии, повести, стихи… Изначально документалист, потом режиссер игрового кино, экранный и театральный драматург, прозаик, поэт, телеведущий, просветитель, общественный деятель, Рязанов был личностью решительно ренессансного типа.Автор, писатель и историк кино (известный читателям по жизнеописанию Леонида Гайдая) в своем повествовании создает образ незаурядного, страстного, блистательного человека и режиссера, прожившего долгую плодотворную жизнь и оставившего огромное творческое наследие, осваивать которое — одно удовольствие.

Евгений Игоревич Новицкий

Кино
Великолепный век. Все тайны знаменитого сериала
Великолепный век. Все тайны знаменитого сериала

Сериал «Великолепный век» повествует о правлении султана Сулеймана Великолепного и его страстной любви к славянской красавице Роксолане, которая еще девочкой была захвачена в плен и переправлена в Константинополь, где визирь Ибрагим-паша подарил ее султану. Путем интриг, подкупа и умелого обольщения крымская красавица стала женой султана. После принятия ислама она получила имя Хюррем. Сулейман возвел Роксолану в ранг главной жены и называл ее «милой сердцу».Современная героиня сериала – Мерьем Узерли, актриса, исполняющая роль Хюррем, – родилась в немецкой семье, благодаря таланту и упорству прошла сложнейший кастинг, чтобы однажды проснуться звездой Турецкой Мелодрамы.Роль Махидевран Султан исполняет Нур Айсан, ставшая знаменитой благодаря фильмам «Запретная любовь» и «Долина волков: Палестина». Но эта красавица не только актриса, а еще дизайнер и… банкир.Мать Великого Султана – Валидэ Султан – исполняет Небахат Чехре, знаменитая турецкая модель и актриса, чья судьба наполнена множеством тяжелых ударов.Книга-сенсация С. Бенуа раскрывает все тайны знаменитых красавиц «Великолепного века»! Автор ответит на вопросы: по какой книге снят любимый сериал, кто соответствует историческим персонажам, а кто стоит в ряду вымышленных, какие интриги плелись во время съемок и какие события происходили в жизни самих героинь из великолепно подобранного актерского состава.

Софья Бенуа

Кино