Читаем Полицейские и провокаторы полностью

Тихомиров в своих воспоминаниях писал, что он не только никому, кроме Ошаниной, не сказал о предательстве Дегаева, но даже ничего не записывал об этом до убийства Судейкина из соображений конспирации. Н. М. Силова, 0 которой идет речь в приведенном отрывке, 26 марта 1926 года писала из Читы:

«Дегаев, по моему мнению, не был только простым предателем-шкурником, он еще и психопат, страдавший манией величия; запутавшись в судейкинских сетях, тяготясь в конце концов жалкой и опасной ролью простого предателя, он искал выхода. Единственным выходом из создавшегося для него положения было признание, что он и сделал. Случилось это летом 83-го года (месяца не помню; быть может, в конце августа или даже в сентябре, не позднее). Некоторое время спустя после дегаевского признания с целью наблюдения за выполнением смертного приговора над Судейкиным отправился из-за границы Лопатин, выехавший из Петербурга обратно тот же час после убийства. Должна сказать, что грязную дегаевскую историю я узнала только после убийства Судейкина. До того, жалея меня, усиленно скрывали, да и рассказывать мне раньше не было никакой надобности. Открывая мне тайну, ставшую уже явной, М. Н. Ошанина, удивляясь ловкости Дегаева, сказала, что даже работавшие с ним революционеры не заподозрили его в предательстве, из России ничего не сообщалось о подозрении на его счет» [341].

Салова, проживавшая с октября 1882 г. в Париже, снимала с Ошаниной и Г. Ф. Чернявской-Боханов-ской квартиру. Сравнивая приведенные выше отрывки из воспоминаний Сухомлина и Саловой с воспоминаниями Фигнер и Чернявской (все они помещены в одной книге), можно прийти к заключению о том, что Сухомлин не так все отчетливо запомнил, как Салова [342] . Не следует забывать, что прошло почти полстолетия. В том же 1926 году Сухомлин опубликовал более подробные воспоминания, которые грешат еще большими неточностями [343].

Изложение Серебряковой истории разоблачения Дегаева не находится в противоречии с событиями, предшествовавшими убийству Судейкина. Созревшего Дегаева разоблачила Серебрякова и подтолкнула его к признанию, сделанному им 14 сентября 1883 года Тихомирову в Женеве. После признания Дегаева Тихомиров потребовал от него немедленно прекратить сотрудничество с /Судейкиным и организовать его убийство. Взамен Тихомиров обещал Дегаеву, что народовольцы позволят ему беспрепятственно скрыться при условии, что он никогда не станет участвовать в общественной жизни.

Никого не ставя в известность, Тихомиров взял на себя единолично роль высшего судьи. Именем Исполнительного комитета партии «Народная воля» он вынес фактически оправдательный приговор провокатору, он простил Дегаева, отправившего в тюрьмы и на эшафот сотни народовольцев, вытравившего из общества те его слои, которые вливали в партию новые силы, нанесшего сильнейший урон всему русскому революционному движению.

Диалоги провокатора с лидером партии производят поразительное впечатление. Тихомиров никак не реагировал на оскорбительные высказывания Дегаева в адрес партии и народовольцев, не замечал очевидную ложь. Его больше всего взволновало то, что Дегаев поверил обещаниям Судейкина, которому провокатор на самом деле не верил и поверить не мог. Тихомиров хладнокровно выслушал лживые кощунственные объяснения предательства Дегаева:

«— Вы,— говорил он мне (Дегаев Тихомирову.— Ф. Л.),— знаете, что за ничтожества составляют так называемую партию. Ведь я был‘один на всю Россию. Теперь я арестован (в Одессе.— Ф. Л.) и уже не выскочу. Значит, не осталось ни одного человека. Не считать же Веру Фигнер? Я ее очень люблю, но какая же она деятельница! Я мог надеяться как-нибудь вырастить организацию из этой толпы плохеньких новобранцев. Но ведь я выбыл из строя.

Теперь — все пропало. И я, как ни размышляя, приходил к одному заключению, что мне приходится поискать способов сделать что-нибудь из тюрьмы, своими собственными силами, в одиночку.

Эти роковые размышления самовлюбленного человека (Дегаева.— Ф. Л.) привели его к мысли — попробовать сойтись с Судейкиным... Мысль совершенно глупая. Я говорил, что Дегаев был умен, но очевидно, что его ума не хватало на сложные задачи. Кроме того, нравственная тупость в высшей степени спутывает действия ума, а Дегаев в нравственном смысле был очень туп» [344].

Тихомиров любил порассуждать о нравственности. Его книги и статьи пронизаны размышлениями о нравственности революционера. Нравственно, по его мнению, все, что выгодно партии, ее лидерам, ему, Тихомирову. Он, как и Дегаев, считал нравственным все, что совпадало с его интересами. Вот он и отпустил провокатора, так как ему представлялось выгодным убить Судейкина руками его же агента. Дегаеву ничего не оставалось, как принять все условия, поставленные Тихомировым, и он согласился на участие в убийстве Судейкина.

ВОЗМЕЗДИЕ

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции. Революция конца XVIII в., провозглашение республики, империя Наполеона, Реставрация Бурбонов, монархия Луи-Филиппа, Вторая империя Наполеона III, снова республика и Первая мировая война… Автору не всегда удается сохранить то беспристрастие, которого обычно требуют от историка, но это лишь добавляет книге интереса, привлекая читателей, изучающих или увлекающихся историей Франции и Западной Европы в целом.

Уильям Стирнс Дэвис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

Культурология / История / Химия / Образование и наука