Полицейский

Созвездия красивых дам. Туалеты, драгоценности, меха. Нарядно гляделись мундиры военных. Блестело золото и серебро погон, аксельбантов, галунов.

Он заметил несколько синих студенческих тужурок. Сюда могли приходить только дети богатых родителей, так называемые студенты-белоподкладочники. И, конечно, штатские мужчины соперничали с военными покроем фраков и сюртуков.

Тревожно звучала музыка румынского оркестра. Звуки плыли над залом. Рыдала скрипка. Сам Аки-Альби, знаменитый скрипач и дирижер, высокий худой брюнет в расшитой атласной куртке, играл соло, переходя от одного столика к другому. Зрелище это, красивое и яркое, невольно завораживало. И Бахтин, плененный им, начал следить глазами за скрипачом. Вот он наклонился к столику, за которым с поручиком лейб-гвардии Литовского полка сидела прелестная дама в голубом платье. Скрипка пела, плакала об ушедшей любви, и вдруг мелодия стала бравурнее, быстрее и оркестр подхватил ее.

Аки-Альби уже склонился над дамой в черном платье. Бриллианты в ушах и на шее, светло-русые волосы уложены просто, но именно в этой простоте и была особая прелесть. Рядом — мужчина во фраке.

И стукнуло сердце Бахтина в такт. Жарко ладоням стало. Лена Глебова сидела за столом. Единственная женщина, которую он любил. Она стала старше и еще прелестнее. Бахтин смотрел на нее не в силах отвести глаза.

А высокий румын, кумир ночного Петербурга, шел от стола к столу, играя и радуясь. Он снова остановился и заиграл какой-то бойкий, прыгающий мотив. Какую-то мелодию кабаков русского юга. И Бахтин увидел Терлецкого. Жорж сидел рядом с Красавчиком. Остальные Бахтина не интересовали. Он уже посчитал, что, видимо, здесь вся банда. Пять человек.

Ну что ж, Терлецкий. Это тебе не по окнам вагона стрелять. Сегодня встреча лицом к лицу.

Бахтин опустил занавеску и, уходя из кабинета, вдруг подумал о том, что не взглянул еще раз на Елену. И с грустью подумал, что ненависть к Терлецкому, видимо, сильнее любви. На улице к нему подошел Литвин.

— Александр Петрович, шофера, что их возил, Сергея Шохина, наши забрали. — Хорошо. Люди готовы? — В любую минуту.

— Ну, в любую не надо. Они только холодное начали, так что пусть расслабятся, покурят.

И потянулось время, как баржа против течения. К входу в ресторан подъезжали авто и извозчики. Нарядные люди шли веселиться в моднейший кабак столицы. Распахивались двери и выходили из ресторана парочки. Норковая шуба, черное пальто, черно-бурый палантин и сизая гвардейская шинель. Шло время. Медленно шло. Слишком.

Рядом Литвин сквозь зубы материл Красавчика и Жоржа и всю их банду подлую, и всех, кто пьет сегодня в «Медведе» и вообще ведет ночную жизнь.

— Что-то вы очень строги к людям, милый Орест. — Бахтин закурил папиросу.

Запах табака во влажном воздухе был особенно резок.

— Насколько я знаю, вы тоже не прочь посетить кабачок под названием «Капернаум» на Владимирской. — Это рядом с моим домом.

— Зачем вы оправдываетесь, я не осуждаю вас. Я сам люблю зайти в «Северную Пальмиру». — Починам и кабак.

— Не завидуйте. Чин дается за выслугу лет, стало быть, чем выше чин, тем вы старее. Увы, это так. Но юный подпоручик никогда не понимает и не поймет своего преимущества перед сорокалетним полковником. Чины, чины, чины. — Бахтин достал часы, нажал репетир. Динь! Динь!

— Всего два, — продолжал он, — ночь только набирает силу.

— Вы, Александр Петрович, себе наручные купите часы, — посоветовал Литвин, он задрал рукав и показал Бахтину часы. — «Мозер», и совсем недорого.

— К этой мысли надо привыкнуть. — Бахтин бросил папиросу. — Подите скажите приставу Сиротину, чтобы его городовые не высовывались из дворов.

Бахтин вышел из-под арки. Оглядел улицу. Нет, им деться некуда. С двух сторон запрут Большую Конюшенную сторожевые фургоны, взятые в полицейском резерве. Все проходные дворы, все подъезды перекрыты городовыми. Лучшие агенты летучего отряда, лучшие сыщики сыскной полиции томятся в ожидании дела.

Они появились около пяти. Большая Конюшенная уже была пустынной, и у входа в ресторан стояло только авто Ильина. Первым к нему подошел Терлецкий. Он долго, внимательно разглядывал Бориса, потом спросил: — Ты давно работаешь в «Фортуне»?

— Полгода. — А почему я тебя не видел? — Вы бы в гараж зашли, там бы и увидели. — Почему в гараж?

— Я механик, а Сергея подменил только на один день.

— Он здорово ездит, Жорж, нам нужен такой человек, — вмешался Красавчик.

— Посмотрим, — Жорж запахнул пальто и сел в машину.

Ильин так и стоял с кожаной фуражкой в руке, придерживая дверь. Наконец, последний из их компании залез в машину. Пятеро мужчин и две дамы теснились в салоне. Красавчик сел рядом с Ильиным. — Куда?

— А действительно, куда? — повернулся он к компании.

— На Стрельну, — безапелляционного сказал Терлецкий, — там и встретим утро. — Понял? — Красавчик повернулся к Ильину. — Стрельна.

Ильин резко рванул машину с места. У условленной арки дома он затормозил. — Что такое? — крикнул Жорж.

— Мотор. — Ильин выскочил из машины. Поднял капот, выдернул из куртки наган. — Вы арестованы!