Полицейский

Из подворотен и подъездов к машине бежали сыщики в штатском и городовые. И тут Жорж Терлецкий выстрелил в Ильина. Бахтин увидел, как медленно-медленно падает на камни мостовой Боря Ильин. Увидел Жоржа Терлецкого, выпрыгнувшего из машины и бегущего к входу в ресторан. Он хотел укрыться среди людей, в лабиринте комнат, в переплетении лестниц и переходов. И это был шанс. Единственный шанс к спасению.

Наперерез ему бросился молодой околоточный, совсем мальчик, пришедший в полицию неделю назад. Он бежал к нему, размахивая длинноствольным «смит-и-вессоном», боясь выстрелить по человеку. — Стой! — крикнул Бахтин. — Стой, Терлецкий! Жорж выстрелил, не оборачиваясь на голос. Пуля, противно цвикнув, шлепнулась в стену в метре от Бахтина. Околоточный был уже у двери, он, что-то крича, растопырил руки, закрывая вход в ресторан. Терлецкий выстрелил и тот осел, прислонясь спиной к дверям.

Бахтин выругался, поднял наган. Пуля догнала Жоржа в метре от входа в «Медведь». Он, словно споткнувшись, сделал шаг и рухнул на спину. Бахтин побежал к нему. Стонал раненый околоточный. Жорж лежал, раскинув руки, глядя пустыми глазами в ночное небо. — Готов? — спросил подбежавший Литвин. — По-моему, да.

— Мы врачебную карету вызвали, сейчас будет. — Он наклонился к околоточному: — Куда тебя? — Кажется, в руку.

Левый рукав на форменном пальто стал черным от крови. Мальчик с испугом глядел на растекающееся пятно.

К стеклам дверей прилипли любопытные лица. Бахтин повернулся и пошел к машине. Он словно перешел из одной комнаты в другую. Из напряжения схватки, когда он видел и слышал только то, что происходит у дверей «Медведя», в крик и гомон улицы. Визжали женщины, дико матерились налетчики и городовые. А он шел мимо них, сквозь этот мат и крик, к человеку в накинутом на плечи пальто, склонившемуся над Ильиным. — Вы врач?

— Да, ординаторский профессор Военно-медицинской академии, действительный статский советник Алексеев. — Он жив, ваше превосходительство?

— Да перестаньте вы. Я врач, поняли? Врач. Он убит. — Я прошу вас… — Бахтин замялся. — Глеб Андреевич, — подсказал Алексеев. — Глеб Андреевич, ранен околоточный. — Хорошо.

— Двоих городовых порезали, гады, — сказал подошедший Кислицын.

В конце улицы зацокала копытами медицинская карета. Потом подъехал арестантский фургон и задержанных отвезли на Офицерскую, 28. Увезли раненых.

А Бахтин стоял и смотрел, как санитары кладут на носилки труп Ильина, как несут… Захлопнулась дверь кареты, отвозящей людей на берег реки Стикс.

Зоммер разбудил Рубина в семь утра. Тот полчаса назад лег спать, вернулся от Кюба, куда Усов вызвал дам, и они потом поехали к одной из них и провели там ночь.

— Ну, что тебе? Оставь меня в покое, — зарычал спросонья Рубин

— Жоржа убили, мальчиков взяли. — Зоммер протянул хозяину стакан сельтерской.

Рубин жадно выпил воду и сказал спокойно, будто ничего не случилось: — Звони Усову, пусть берет Козлова и сюда. — К вам? — Нет, туда, к Жоржу. Кто их взял? — Бахтин.

Рубин грохнул хрустальный стакан о стенку и начал одеваться. Он был спокоен. Так уж приучил себя. В самых критических обстоятельствах он немедленно брал себя в руки.

Усов и Козлов застали его сидящим за столом и с аппетитом завтракающего жареной колбасой с кислой капустой. На столе стояли несколько литровых бутылок пива. — Григорий Львович любил простую пищу, к который привык с тех далеких времен, когда был еще молодым налетчиком в Одессе. — Ну, садитесь, подельщики, чем порадуете?

— Григорий Львович, — гневно начал Козлов, — я генерал, как вы…

— Что? — Рубин бросил вилку и встал. — Генерал? А кто тебе этот чин-то купил? Да если бы не я, ты бы в Николаеве выше исправника не поднялся. Кто тебе две тысячи в месяц платит? Забыл? А за что…

— Легче, Гриша, легче. — Усов сел за стол, налил себе пива. — Ты тоже без нас сидел бы в своей Одессе… — Может быть. Но я плачу вам, а не вы мне…

— Спокойнее, — продолжал Усов, — Михаил Иванович, кто дело-то расследует?

— Следователь судебной палаты статский советник Акулов. — Берет? — Усов допил стакан и налил снова.

— По слухам, нет. Больно уж независимый господин.

— Все берут, — мрачно сказал Рубин, — только надо дать больше.

— Вы можете поговорить с Акуловым? Мол, так и так, убийца погиб, а остальные… — Да они городовых порезали.

— Вот, — радостно засмеялся Рубин, — в Уголовном уложении для этого своя статья. Совсем иная, нежели налет да убийство.

— Тяжелое дело, — вздохнул Козлов, — очень тяжелое.

Рубин открыл дверцу шкафа, вынул пачку денег, положил перед Козловым. — Десять тысяч.

— Мало, Григорий Львович, мало. Многим давать придется. — Сколько надо? — Еще десять.

— На. — Рубин добавил еще пачку. — Ты, Михаил Иванович, следователем и городовыми займись, а ты, Усов, найди адвоката лучшего и Бахтина с дерьмом смешай. Почему ты, Михаил Иванович, с Бахтиным не разобрался?

— А почему, Григорий Львович, ты думаешь, что я не разобрался? Им Особый отдел Охранного отделения занимается. Так что Петр Федорович в самое время статейку организует. Тем более, Мануйлов. У него перо злое и хлесткое. На том и порешили.