Полицейский

— А кого ты, Петя, солидными людьми называешь? Митьку Рубинштейна или Мануса? Да они такие же, как я. — По жадности, возможно, но по размаху…

— Да положил я на их размах, — перебил его Рубин. — Ты что думаешь, я здесь всю жизнь сидеть буду? Нет, брат. Кончится война, и мы с тобой в Америку… — Почему в Америку, а не в Париж?

— В Париже твоем размах не тот. Америка, там не спрашивают, откуда у тебя деньги. Нажил — значит прав. Да что мы все о грустном да о грустном, смотри, стол какой. Давай пообедаем в охотку. Ночью Бахтин пришел в Казанскую часть.

Помощник дежурного околоточный Мордвинов, спросонья вскочив, опрокинул на пол здоровенную медную чернильницу.

— Ты что это, братец, — засмеялся Бахтин, — во сне нечистого увидел? — Вроде того, господин надворный советник.

— Значит, съел ты, Мордвинов, что-то нехорошее.

— Да нет, господин надворный советник, — серьезно ответил околоточный, — я дома ужинаю. Война эта проклятая, везде гнильем торгуют.

— Тяжело, братец, но мирись с тяготами тыловой службы. — Вы все смеетесь. — Какой тут смех. В какой камере Снесарев? — Этот тип, что за вами числится? — Именно. — В шестой. — Я к нему пройду. — Сейчас городового позову.

Заспанный городовой, гремя ключами, открыл замок шестой камеры. В лицо ударил смрадный дух параши, пота, кислятины.

— Может, наверх его поднять, ваше благородие, — деликатно осведомился городовой.

— Не надо. — Бахтин шагнул в камеру.

Снесарев сидел на нарах. Это был уже не тот щеголеватый господин, любивший застолье и бильярд. За день на помятом лице появилась черная тень намечающейся щетины, куда-то исчез безукоризненный английский пробор, платье измято, рубашка несвежа. — Я вас не разбудил? — осведомился Бахтин. — Какой тут сон, господин Бахтин. — Тогда перейдем к делу. — А который час? — Два ночи. — Какое же у вас ко мне дело?

— Как говорят наши чиновники — казенная надобность. Пока вы привыкаете к вашей будущей судьбе, я и мои люди собрали о вас справки. Неутешительно, доложу вам, неутешительно. — На что вы намекаете?

— Да какие здесь намеки, сударь мой. Извольте по порядку. Освобождение ваше от службы воинской липа, контора биржевая тоже, у вас даже счета в банке нет, в клубе вас знают как нечистых игроков, а пристав вашей части нашептал мне кое-что о туфтовых векселях, которые вы учли. Вот видите, сколько мы интересного узнали о ваших делах всего за несколько часов. А за неделю, другую мы полностью составим ваше жизнеописание фармазона и мазурика. — Что вы хотите, господин Бахтин?

— Правды, неужели вы думаете, что я поверил в вашу сказку о проигрыше? Чем вы связаны с Зоммером?

— Он сделал нам освобождение от армии, ну и взял на крючок. — Что вы для него делали? — Мелочь, сбывали кое-какие вещи. — Какие?

— Иногда золотые изделия, иногда кокаин. Сведения о разных людях собирали. — О ком? — Дайте закурить.

— Извольте, — Бахтин протянул портсигар, — берите с запасом, оставьте мне парочку. — Благодарю. — Так о ком же сведения?

— В основном, о людях, имеющих редкие драгоценности. — Значит, вы в свете вращались?

— Да куда нам. Кое-что есть у актрис, кокоток, скупщиков краденого, у разных людей. — Что еще? — Да все, пожалуй.

— А каким боком, кроме телефона, вы к этому делу причастны?

— Он приказал нам обыграть племянника Немировского, морского капитана. — Вы обыграли? — Конечно. — Он рассчитался сразу? — Нет, мы ему дали срок. — Он принес деньги? — Все до копейки. — Сколько? — Пять тысяч. — Зачем ему это было нужно? — Не знаю. — Вы не все мне говорите. Что вы еще знаете? — Мы свели его с бежавшим с фронта поручиком. — Копытиным. — Да. — При нем были ценности?

— Я их не видел. Но слышал, что их приобрел Зоммер. — Откуда вы знаете Копытина?

— Он друг Коломина, когда-то на две руки они играли в карты. — Проще — были шулерами? — Да. — Где прятался Копытин? — У Коломина.

— Ну вот видите, как много интересного вы мне рассказали. Вы, видимо, вообще много знаете? Снесарев молчал.

— У вас есть три пути. Первый — суд. Второй — фронт. Третий — стать моим агентом. — А вы будете платить мне? — Конечно, за стоящую информацию. — А воинский начальник?

— С ним я договорюсь. Только помните, никаких исчезновений и иных штучек. Найду из-под земли и по плечи в нее вобью, — жестко сказал Бахтин. — Да куда мне.

— Утром вас выпустят. Завтра в гостинице «Виктория» на Казанской, номер семь в два пополудни.

Ну вот и сладилось дело. Не рассказал Бахтин Снесареву, что его дружок Коломин просто отказался говорить с ним. Курил, молчал, зло поглядывал на Бахтина, а в конце разговора сказал:

— Вы меня не пугайте. Я вас не боюсь. К суду меня привлечь вам же дороже, адвокат в две минуты развалит ваши доказательства, а фронт… Ну, что ж, попаду в школу прапорщиков, а там посмотрим.

Бахтин шел домой и думал о том, как завтра утром они будут брать Зоммера.

И впервые за многолетнюю службу в сыске у него проявилось злорадное чувство некой непонятной радости. У подъезда дома его дожидался сыщик из летучего отряда. — Что тебе, Фирин?

— Старший просил передать вам, что объект приехал домой. — Вы хорошо там все обложили?