Полицейский и философы

— Я друг Пэддера и хотел поговорить с вами о нем, — начал Йеллинг, стараясь побороть робость.

— Мне нет никакого дела до Пэддера и его друзей, — отвечал Симей. — Лучше скажите, кто говорит!

Йеллинг понял, что, если он не назовет свою фамилию, не останется ничего другого, как повесить трубку. Но если он хотел добиться своей цели, нельзя было называть себя.

— Вас собираются подвергнуть в полиции допросу третьей степени, если вы не представите вполне достоверного алиби в отношении вечера семнадцатого числа, когда погиб Пэддер… — быстро проговорил он. — Я звоню, чтобы предупредить вас.

Тон Эндрью Симея стал более встревоженным, но не менее грубым.

— А вам это откуда известно? И зачем вы мне об этом сообщаете? Хотите содрать с меня немножко денег за ваши выдумки?

— Это не выдумки, мистер Симей. Полицию не слишком убедило алиби, которое вы представили в отношении вечера семнадцатого числа. Вы сказали, что отправились на вашей машине, один, в Чарлзтаун, чтобы встретиться с Пэддером, и что на полпути передумали и вернулись назад. Но действительно ли у вас ушло на это время с семи до девяти вечера? Свидетелей у вас нет. Полиция вам не верит…

— Да пусть провалится ваша полиция! Пусть думает все, что ей только взбредет в голову! — заорал Симей. — Пусть только попробуют устроить мне допрос третьей степени, я им покажу! Пусть только попробуют!.. Да я против них подниму всех и вся!

Йеллинг весь вспотел от волнения, лицо его было бледно.

— Уверяю вас, мистер Симей, что полиция не шутит и подвергнет вас такому допросу. После вы можете поднимать кого вам угодно, но сперва они все-таки это сделают…

Несколько секунд в трубке царило гробовое молчание. Симей размышлял. Если он человек практичный, то должен был понять, что неизвестный собеседник говорит ему правду. Сперва его подвергнут этому ужасному допросу, и уж потом только он сможет жаловаться и протестовать сколько ему угодно.

— Будь проклят этот Пэддер! — неожиданно заорал Симей. — И от мертвого от него одни неприятности!.. Ну а вы как поступили бы на моем месте?

Йеллинг вытирал пот. Он проговорил:

— Я бы уехал.

— Браво, спасибо за совет. Меня и так подозревают, а если я смоюсь, то решат, что я и впрямь виновен.

— Ну, решайте сами. Если останетесь, знайте, что вас ждет. Глядите, что вам подходит…

— Да не могу я уехать! У меня на мази огромные сделки, не могу я себе позволить роскошь скрываться от полиции!

— Не знаю, что вам и сказать, мистер Симей. Вы сами должны решить, что для вас лучше — уехать или подвергнуться допросу.

Еще одна пауза. Потом Симей, кажется, успокоился.

— Хорошо, благодарю вас, я как-нибудь устроюсь. Я оставлю для вас сто долларов у швейцара в моем доме. Можете за ними зайти. Скажите, что… ну, например, «третья степень», если уж вы так дорожите своим инкогнито…

Совершенно очевидно, это была со стороны Симея ловушка, чтобы раскрыть, кто ему звонил. Йеллинг ответил:

— Спасибо, — и повесил трубку.

Он был совсем без сил, но все удалось как нельзя лучше.

VI. На тихих берегах девилиза

«Очень важно, — думал Артур Йеллинг, — получше узнать Люси Эксел. Это была поистине загадочная женщина. Никто, даже те, кто ее близко знал, почти ничего не может о ней рассказать. И все же, до тех пор, пока мы не узнаем, была она хорошей или плохой, притворялась или нет, нам не прийти к решению загадки».

У Артура Йеллинга в кармане еще лежала зубная щетка Люси Эксел, когда на следующее утро он отправился нанести визит Стивам. Он то и дело натыкался на нее в кармане, и всякий раз его мысли шли в направлении, которое подсказывал этот предмет. Но пока что этот путь не привел ни к каким выводам.

В то пыльное и душное утро Лесли Стив оказал ему обычный прием — встретил насмешливо и не слишком дружелюбно.

— Это опять вы?

Они стояли в большой комнате на первом этаже. Что-то жарилось на газовой плите, и у профессора философии были жирные руки. Он явно стряпал. Неприятный запах подгоревшего лука наполнял весь дом.

— Я только на минутку, — в высшей степени любезно заверил Йеллинг. — Только на одну минутку… Позавчера вечером в той распивочной, где вы позволили мне составить вам компанию, вы упомянули о том, что семнадцатого вечером Люси Эксел, возможно, отправилась к портнихе… Я попросил вас дать адрес этой портнихи, но у вас не было его под рукой… Не могли бы вы дать мне его сейчас?

Лесли Стив в ответ на все его любезности только насмешливо усмехнулся, и при каждом слове его бородка презрительно дергалась.

— Надо посмотреть на счете. Там напечатан адрес, — коротко ответил он.

Потом открыл ящик стоящего посреди комнаты стола, в беспорядке набитый множеством бумаг, и начал в нем рыться.

— Как чувствует себя мисс Кэрол? — через некоторое время спросил Йеллинг.

Продолжая искать, Лесли Стив обернулся, но не ответил. Йеллинг немного подождал и вновь спросил:

— Что говорит врач?

Лесли Стив наконец соблаговолил ответить.

— А мы не зовем врача. Наше лечение — постель и диета…

— А, понимаю…

— И самое главное — не грешить. Болезни — это не что иное, как наказание за наши прегрешения.