Полицейский из библиотеки

- Я помню те времена, когда я бывал там во время "Часа сказки" - в те дни я не отходил от нее, если только это было возможно, а у меня было полно времени быть рядом с ней, потому что я уже бросил писать картины, все свои постоянные места я потерял и жил на те скудные сбережения, которые успел сделать. Но очень скоро этих денег тоже не стало и я начал распродавать вещи - телевизор, мою гитару, машину и, наконец, дом. Да это ладно! Важно то, что я бывал там и видел, что там происходило. Малышей усаживали на стулья в кружок и в центре его сидела Аделия. Я обычно был в дальнем углу комнаты, расположившись на одном из детских стульчиков, чаще всего одетый в свою выпачканную краской спецовку, пьяный как самый последний подонок, небритый, пропахший виски. А она обычно читала одну из своих эдаких специфических сказочек, а потом неожиданно остановится, склонит голову набок, как бы прислушиваясь. Ребятишки начинали ерзать и беспокоиться. Похоже, что их мысли были ще-то в другом месте - как будто они пробуждались ото сна, в который она их погрузила.

"А теперь мы все будем играть", - говорила она с улыбкой. "Здорово, да, дети? Кто изъявит желание быть Послушным Ребенком, чтобы помочь мне подготовиться к нашей игре во взрослых?" Они все обычно поднимали руки, когда она говорила это, потому что все хотели быть послушными детьми. А из плакатов, которые я делал, было ясно, что случалось с плохими детьми, когда они поступали неправильно. Бывало, даже я поднимал руку, пьяный, в дальнем углу комнаты, в свой мерзкой старой спецовке, самый старый во всем мире и самый уставший на свете ребенок. А потом они вставали, одни снимали мои плакаты, другие - вынимали из ящика ее стола обычно висевшие картинки. Их просто меняли местами. Потом они усаживались, и она переключала их внимание от той ужасной истории, которую им только что рассказывала, на сказку типа "Принцесса на горошине'', и уж точно через несколько минут чья-нибудь мама заглянет в комнату и увидит, как все милые послушные дети слушают, как чудесная мисс Лортц читает им сказку, и мамаша улыбнется своему малышу, а малыш - ей, и все шло дальше.

- Что ты имеешь в виду, когда говоришь "ужасной истории, которую она только что рассказывала?"- спросил Сэм. Голос у него был какой-то хриплый, а во рту пересохло. Все это время он слушал Дейва с усиливающимся ужасом и отвращением.

- Сказки, - сказал Дейв. - Но она обычно превращала их в истории ужасов. Вы бы удивились, если бы узнали, как мало ей приходилось переделывать, чтобы изменить их.

- Только не я, - мрачно ответила Нейоми. - Я помню эти сказки.

- Наверняка помнишь, - сказал он, - но вот как их рассказывала Аделия! Такого ты никогда не слышала. И детям они нравились - некоторые мамаши любили эти сказки и любили ее, потому что она манила их к себе и ослепляла, точно так же, как она притягивала к себе меня. Вернее, не совсем так же, потому что там не было секса - по крайней мере, мне кажется так но те темные силы в ней порождали в них такую же темноту. Вы понимаете меня?

И Сэм, который помнил чувство ужаса и, вместе с тем, восторга, испытанное от сказки о Синей Бороде и танцующих швабрах в ФАНТАЗИИ, подумал, что уж кто-кто, а он их понимал. Дети ненавидели темноту и боялись ее... но ведь она притягивала их? Она как бы манила их

/иди со мной, детка/

разве нет? Она напевала им,

/я полицейский/

разве нет? Ну разве нет?

- Я знаю, что ты имеешь в виду, Дейв, - сказал он. Он кивнул. "А ты еще не понял, Сэм, кто был твой Полицейский в библиотеке?"

- Этого я все-таки не понимаю, - сказал Сэм, но ему казалось, что какая-то часть его понимала это. Было такое ощущение, что его сознание гце-то глубоко-темная масса воды, а на самом дне ее была затонувшая лодка но не просто какая-то лодка. Нет - то была пиратская шхуна, полная добычи и мертвецов, и вот оно зашевелилось во всей этой нечисти, которая так долго сковывала его. И он опасался, что скоро эта призрачная, хищная развалина снова поднимется на поверхность, с разбитых мачт будут свисать морские водоросли, а у сгнивших останков штурвала, протянув к нему руки, будет находиться скелет и его злорадная улыбка (ухмылка в миллион долларов).

- А мне кажется, ты, возможно, понимаешь, - сказал Дейв, - или начинаешь понимать. И все так или иначе станет ясно, Сэм, поверь моему слову.

- С этими сказками я что-то ничего не понимаю, - сказала Нэйоми.

- Одна из ее любимых, Сара - а она была любимой и у детей; тебе нужно понять это, поверь мне - была "Золотовласка и три медведя". Ты знаешь эту сказку, но не знаешь, как некоторые в этом городе люди, которые стали взрослыми, банкиры, адвокаты, крупные фермеры, имеющие теперь целые парки лучших тракторов (тракторов фирмы Джона Диера), как они воспринимают эту сказку. Где-то глубоко в душе они сохранили ее в том варианте, в каком ее рассказывала именно Аделия Лортц. Возможно, кто-то из них рассказывал те же самые сказки своим детям, так и не узнав, что они могут звучать по-другому. Не хочется думать, что это так, но в глубине души я чувствую, что это так.