Полицейский из библиотеки

И тоща они бывало одновременно уронят головки. Как будто все поумирали. Когда я увидел это в первый раз, я подождал минуты две после того, как она увела из комнаты одну малышку, встал и подошел к их кружку. Сначала я пошел к Вилли Клеммарту.

- Вилли! - прошептал я и потрогал его по плечу. - У тебя все о'кей. Вилл? - Но он так и не шелохнулся, поэтому я посильнее потрепал его по плечу и назвал по имени. Он по-прежнему не шелохнулся. Я слышал, как он дышит - немного посапывая, как это часто бывает у ребят, вечно бегают простуженные - но все равно можно было подумать, что он мертв. Веки у него были приоткрыты, но мне были видны только белки, а с нижней губы свисала длинная слюна. Я перепугался и подошел еще к трем или к четырем ребятишкам, но ни один из них не взглянул на меня и не издал ни одного звука.

- Ты хочешь сказать, что она заворожила их, да? - спросил Сэм. - Они были как Белоснежка, после того, как она съела отравленное яблоко?

- Да, - согласился Дейв. - Именно на нее. В чем-то другом и я был похож на нее. И тогда, как раз в тот момент, когда я собирался схватить Вилли Клеммарта и хорошенько встряхнуть его, я услышал, как она возвращается из данной. Я помчался обратно к своему месту, чтоб она меня тут не застала. Потому что меня больше пугало то, что она может сделать со мной, чем то, что она, возможно, уже сделала с ними.

Она вошла, и та малышка, которая была бледная как полотно и наполовину без сознания, когда Аделия уводила ее, выглядела так, как будто кто-то вдохнул в нее самый лучший в мире эликсир жизни. Сна у нее не было ни в одном глазу, щеки порозовели, а глаза искрились, Аделия слегка шлепнула ее, и та побежала к своему месту. Потом Аделия сделала хлопок руками и сказала: "Все! Хорошие детки быстро посмотрели сюда! Теперь Соне намного лучше, и она хочет, чтобы мы закончили ту сказку, правда, Соня?"

"Да, мэм", - весело поет она, как райская птичка в саду. И все они разом поднимают головки. И никто бы никогда не поверил, что за две секунды до этого комната быда похожа на помещение, полное мертвых младенцев.

Когда такое же произошло в третий или четвертый раз, я дождался, когда она выйдет из комнаты и тогда последовал за ней. Я знал, что она специально делает все, чтобы запугать их, и у меня возникла мысль, что на это есть какая-то причина. Я сам всего этого боялся до смерти, но я хотел понять, в чем же дело.

На этот раз она повела в ванную комнату Вилли Клеммарта. Он стал устраивать истерики, когда Аделия рассказывала им свой вариант сказки "Ганс и Грета". Я действительно легко и бесшумно открыл дверь и вижу: Аделия стоит перед Вилли на коленях там, где был умывальник. Он уже перестал плакать, но за ними мне ничего не было видно. Она была спиной ко мне, а Вилли был такой маленький, что она полностью загораживала его, хотя и стояла на коленях. Я видел только, что его руки лежали на ее плечах, поверх джемпера, в который она была одета, и виден был рукав его красного свитера, и больше ничего. И тогда я услышал что-то наподобие - какой-то повторяющийся звук сосания, вроде того, что бывает, когда вы втягиваете через соломинку оставшийся в стакане коктейль. У меня возникла мысль, что она как бы совершает над ним насилие, что она и делала на самом деле, но не таким способом, как я подумал сначала.

Я прошел еще чуть-чуть вперед, потом проскользнул вправо, поднимаясь высоко на цыпочках, чтобы не стучать каблуками. Можно было предположить, что она все равно услышит меня... у нее уши были как радиолокаторы, и я все время ждал, что она может оглянуться и пригвоздить меня своими красными глазами. Но я уже не мог остановиться, Я должен был все увидеть. И вот мало-помалу, передвигаясь под углом справа, я начинал кое-что видеть.

Из-за ее плеча стало показываться лицо Вилли, очень постепенно, как луна, выходя из затмения. У нее самой мне хорошо видно было только ее светлые волосы - копну волос, в кудрях и завитушках - но потом мне стало видно и ее лицо. И вот тут я увидел, что она делает. У меня даже подкосились ноги. Они никак не могли увидеть меня, я бы выдал себя, только если б начал барабанить по трубам, что были над головой. У них были закрыты глаза, но причина не в этом. Они полностью погрузились в то, что делали в тот момент и погрузились вместе, потому что были единым целым.

В лице Аделии не было ничего человеческого. Оно расплылось, как сливочная конфета от тепла, и приняло колоколообразную форму, отчего ее нос расплющился, а глаза превратились в длинные щелки, как у китайцев, и это придавало ей вид какого-то насекомого, то ли мухи, то ли пчелы. На месте рта опять ничего не было. Он превратился во что-то такое же, что я видел, когда она убила мистера Лэвина, той ночью, когда мы лежали в гамаке. Он превратился в узкую часть конуса. И я видел на этом месте чудные красные полоски, и сначала подумал, что это кровь, или может быть, кровеносные сосуды, но потом понял, что это губная помада. Губ совсем не осталось и эта красная краска указывала на то место, где прежде были губы.