Полиция Гирты (СИ)

— Да… — прошептала она совсем тихо — все было просто… Так не бывает в жизни. И сэр Генри покупал мне украшения, богатые одежды, мы вместе посещали дома и приемы уважаемых и богатых людей… И эти сессии, это было как… просто космически. Эти мужчины и женщины, сразу все… А потом как похмелье, расплата. Это было просто мерзко, хотелось пойти броситься в реку, и с каждым разом становилось все тяжелее и гаже на душе, но как и похмелье все эти терзания через пару дней проходили, и хотелось снова и снова чувствовать в себе и вокруг эти тела, сразу много мужчин. Такие перемены было невозможно терпеть. Я ненавидела их всех, но уже не могла без них, я приходила, не могла усидеть на месте… Ты сам все сегодня видел. Я маялась, ждала всю неделю, когда Генри соберет всех своих друзей, разденет, поставит меня перед ними, поставит на колени, на кровать посреди той комнаты с узкими окнами, тяжелыми коврами и низким потолком, как на мраморном алтаре. Отдаст меня им…

Вертура молча слушал, не пытаясь прервать ее речь.

— …Или на диван у стены, спиной ко всем… — продолжала Мариса, ее голос стал тихим и глухим, словно пережитые когда-то чувства и образы рождали в ее сердце новые похотливые, затмевающие разум, мысли. Но она осеклась и, сжав руки детектива, сделала паузу и внезапно произнесла холодно и коротко.

— Я сожгла их всех. Встань, я покажу тебе.

Ее голос наполнился ненавистью, стал звенящим гулким и ледяным. Не понимая, о чем пойдет речь, детектив поднялся на ноги. Мариса взяла его за запястья. Ее лицо было охвачено волнением, но не тем похотливым бесовским пламенем, что сегодня он видел в ее глазах, когда через них на него смотрела кишащая уродливыми падшими тварями бездна, а ледяным, одухотворенным огнем, когда даже в самом вероломном грешнике на миг просыпается частичка Божьей силы, способная подвигнуть его на очень ответственное и праведное решение.

Что-то изменилось вокруг. Вертура не успел опомниться, на миг ему показалось, что они куда-то падают. Одной рукой он схватился за Марису, второй принялся отчаянно искать какой-нибудь опоры, но ни стола, ни кровати, ни спинки стула рядом больше не было. Вокруг стояла темнота, хлестал мокрый ледяной дождь, задувал ревущий, пронизывающий насквозь ветер, разрываемый необычайно резким и яркими электрическими вспышками, похожими на мерцание проблесковых маяков, что зажигают ночью на стенах примыкающих к морю укреплений.

— Это башня замка Гамотти! — перекрикивая рев ветра, звонко воскликнула Мариса — на северном берегу Керны!

Миг отчаяния — Вертура даже не успел спросить, что случилось, как они уже снова стояли в комнате, держась друг за друга, но уже в снова мокрой от дождя одежде. Теперь они очутились у стола, рядом с дверью. Вода стекала на пол с вмиг промокшего, накинутого поверх рубахи пледа. Марису трясло. Скинув с себя мокрое одеяло, она обессиленно упала на положенные перед жарким очагом подстилки, опустив плечи, уставилась в огонь, поджала под себя колени. Вертура сел к кровати на пол рядом с ней, крепко обхватил ее, притянул к себе, обнял ласково и нежно, коснулся подбородком ее волос. Она навалилась на него спиной, уткнулась затылком в его шею. Эти объятия, казалось, придали ей новых сил.