Полиция на похоронах

— Ему уже четыре года, — сказал он с гордостью. — Все время говорит, щебечет как птичка. — Его улыбка погасла, и он вернулся к занимавшей его теме. — Странная компания собралась в этом доме, Кемпион, — сказал он. — Что-то в этом доме не так. Мы имеем дело с сумасшедшим, конечно, одним из тех «тихих» помешанных, которых невозможно обнаружить. У меня был один такой в Степни в прошлом году. Врач, занимавшийся благотворительностью. Мне понадобилось шесть недель, чтобы его вычислить, и мы бы никогда ничего не доказали, если бы у него вдруг не поехала крыша, и он под некоторым давлением не признался во всем сам. Но что мне больше всего не нравится в данном случае, так это то, что я называю фокусами. — Он наклонился вперед в своем кресле, прикрыв серые глаза тяжелыми веками, и Кемпион, который хорошо его знал и высоко ценил, напряг все свое внимание. — Когда вам показывают фокус, — продолжал инспектор, — настоящий трюк, ну… я имею в виду, когда иллюзионист на сцене распиливает женщину пополам у вас на глазах, или сажает в корзину негра и протыкает его насквозь шпагами — вам ведь предлагаются как бы косвенные улики самого зверского убийства, и тем не менее никого не удивляет, что потом женщина встает и ходит по сцене, или что негр вылезает из корзины целый и невредимый. Ну, так вот, — торжественно произнес он, — косвенные улики, которые мы имеем в этом случае, чем-то напоминают мне эти фокусы, только мы знаем, что бедняга Сили уже не вылезет из реки и не вернется домой, а мисс Джулия Фарадей тоже не сможет явиться в этот офис. Миссис Кэтрин Берри принесла чашку чая своей сестре сегодня утром. И сестра умерла из-за хранившегося в доме кониума, следы которого несомненно будут найдены в чашке. Вильям Фарадей ушел на прогулку со своим кузеном Эндрю Сили; Эндрю Сили не вернулся. Это довольно сильная косвенная улика, не неопровержимая, конечно, но достаточно сильная. Они ведь ссорились между собой. При этом ни миссис Берри, ни этот Вильям не кажутся мне способными на убийство. Правда, только около четырех-семи процентов повешенных за убийство выглядят как убийцы. Убийцу скорее напоминает кузен Джордж, хотя мне непонятно, как он мог это сделать.

Он вздохнул и задумчиво посмотрел на Кемпиона.

— Знаете, — сказал он, — меня больше всего беспокоит то, что я не понимаю этих людей. Честно говоря, мы нечасто сталкиваемся с подобными свидетелями. Сколько убийств совершается представителями этого класса в Англии за год^? Моряки, посыльные, автомобильные воришки, мелкие торговцы сходят с истинного пути и совершают убийства, и я могу с ними разговаривать. Но с этими людьми иметь дело гораздо сложнее. Я не понимаю их. Даже слова, которые они употребляют, имеют другое значение. Например, половину из того, о чем говорила мне эта старая леди сегодня, когда я сидел на ее желтом стуле, я просто не понял, хотя дурой ее не назовешь, это я могу признать. Знаете, кого она мне напоминает, Кемпион? Вы когда-нибудь видели верховного судью Адамса в его судейском кресле? Ей-богу, она могла бы сойти за него, особенно с этой ее кружевной штуковиной на голове.

Кемпион усмехнулся, а инспектор вынул из кошелька аккуратно сложенный листок бумаги и протянул его Кемпиону.

— Вот это, может быть, поможет вам выйти на след, — сказал он. — Что это означает, по вашему мнению? Я нашел это письмо в комнате Эндрю Сили под промокательной бумагой в верхнем ящике письменного стола. Мисс Блаунт сказала мне, что она положила туда это письмо после того, как воскресным вечером Сили не вернулся домой. Может быть, я что-то неправильно понял, или это письмо означает только то, что в нем написано?

Кемпион развернул бумагу. Это было неоконченное письмо, написанное убористым почерком с большим количеством завитушек.

На листке старинным шрифтом был напечатан адрес — «Сократес Клоуз». На письме была проставлена дата — 30 марта, воскресенье — и в нем было написано следующее: