Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

Нельзя сказать, будто доктор Роу остался совсем уж глух к мольбам красивой женщины, но из всех профессионалов врач, пожалуй, должен защищать себя особенно тщательно.

— Я очень вам сочувствую, — искренне произнес он. — Однако просветить насчет полиции не могу. У них свои методы и свой загадочный подход к делу.

Доктор нахмурился, поежился. Его посетило воспоминание о неприятном утреннем визите в морг, совместной работе с судебно-медицинским экспертом. И все же доктор Роу отодвинул сострадание в сторону и попробовал утешить Джину, ничего при этом не проясняя.

— Не стоит переживать. Сейчас нужно подумать о себе, поберечь здоровье. Дайте, пожалуйста, руку.

Глядя на часы, врач измерил пульс пациентки.

— Немного учащен, но ничего серьезного. Я пришлю вам снотворного. Утром почувствуете себя гораздо лучше. Неизвестность терпеть трудно, я понимаю, однако постарайтесь взять себя в руки. Вы пережили огромное потрясение — действительно огромное; горе вас в буквальном смысле сломило.

В последней фразе прозвучал завуалированный вопрос — его нашептала доктору Гордону Роу любопытная душа, спрятанная за профессиональной личиной.

Джина ответила без запинки:

— Это не горе. Не настоящее горе. Мне жаль Пола, но я его не любила.

Доктор Роу вздрогнул. Даже в самых лукавых, самых недостойных надеждах он не чаял услышать столь компрометирующее заявление.

— Ну-ну, миссис Бранд, вы же не всерьез, — категорично возразил врач. — Это от переутомления.

Джина непонимающе посмотрела на него, и тут нервы ее окончательно сдали.

— Какие вы все ужасные! — выпалила она. — Если бы я произнесла такое при жизни мужа, вы и внимания бы не обратили, никто не обратил бы, — хотя и сейчас, и тогда правда одна и та же. Но стоило мне сказать это после его смерти, и вы уже смотрите на меня, как на убийцу.

Доктор Роу запаниковал.

— Я… Я протестую. В самом деле! — пробормотал он, попятился к двери, откуда вызвал миссис Остин. — Уложите хозяйку в постель.

Распоряжение прозвучало слишком резко, и домработницу, которая подслушивала под дверью, посетило сомнение — уж не раскусил ли ее доктор. Он же, выполнив то, что считал своим долгом, торопливо отбыл.

Тем временем в небольшой квартирке над полицейским участком на Боттл-стрит мистер Кэмпион сидел за своим столом, пытаясь делать два дела одновременно: писать письма и вести осмысленный разговор с человеком в соседней комнате.

— Отвратная история, — с горечью изрек низкий, унылый голос. — Сразу видать. Держитесь от нее подальше. Зачем вам скандал? Про вас и так слухи ходят, будто вы любитель побегать за славой.

— Обидно, — ответил мистер Кэмпион, невпопад написал «за славой» в письме к своему банкиру, зачеркнул. — Но они мои друзья, ты же знаешь.

— Тем более нечего туда лезть, — произнес голос, на этот раз с намеком на житейскую мудрость. — Друзья попросят такое, на что у чужих духу не хватит. Преступление-то на почве секса. Вы, надеюсь, в курсе?

— Что? — переспросил мистер Кэмпион.

Он снял очки, которые при письме немного затуманивали зрение, вновь надел, отложил ручку.

— На почве секса, — повторил голос. — Вам пока сильно везло, не доводилось так низко падать, но то ли еще будет, когда вас дешевые газетенки обольют грязью с головы до ног. Я, к примеру, после такого с вами компанию водить не смогу. Всех старых друзей растеряете.

— Лагг, — сурово позвал мистер Кэмпион. — Зайди сюда.

По соседству загрохотало, словно там произошло небольшое землетрясение, и в комнату, предваряемый тяжелым дыханием, вплыл Лагг.

Его объемы с годами все росли, а вместе с ними росла и его меланхолия. К тому же он достиг определенного мастерства в умении изящно одеваться, не утратив при этом своей неординарности. Сегодня на нем было нечто напоминающее черные слоновьи ноги, белая крахмальная рубашка — без единого пятнышка, но и без воротника — и черный бархатный пиджак.

Хозяин холодно обозрел слугу.

— Богемно, — заключил мистер Кэмпион. — С кого снял?

Мистер Лагг тяжело покачал головой.

— Можете шутить сколько угодно, — скорбно произнес он. — Но так оно и бывает: сегодня вы — уважаемый, изысканный, добродетельный член общества, а при первом же отвратном слухе — сидите по уши в грязи.

— Где ты взял этот жакет?

— Заказал, — отрезал мистер Лагг. — Джентльменская одежда, очень модная. Последний писк. В газете сказано, одному вашему важному родственнику нездоровится. Вот я и прикупил обновку: вдруг с ним что произойдет и вас призовут занять свое место в мире, хочу быть готов.

— Это, конечно, безобразие. — Мистер Кэмпион встал. — Десять лет назад ты с ловкостью обезьяны забирался по стене дома на третий этаж, пролазил в слуховое окно, вскрывал сейф и был таков — все без сучка без задоринки. А теперь!.. Даже у малыша в коляске не сможешь сладости украсть.