Полюби незнакомца

Ленора облокотилась на перила, наблюдая, как Эштон отдает приказания матросам, как они выгружают аккуратно выкопанные с землей кусты, в то время, как остальные высаживают их возле шатра. Дубовые бочки, распиленные пополам, использовались как кадки для растений побольше. Вся эта зелень поражала своим разнообразием. Из досок соорудили нечто, напоминавшее внутренний дворик и по его периметру посадили кустики поменьше, которые издалека очень напоминали цветущий жасмин, сплошь усеянный крохотными бутонами. Прямо на глазах у зрителей участок песчаного берега превратился в цветущий сад. Вскоре посредине поставили стол со стульями и декорации были готовы.

Под палящими лучами солнца большинство матросов расстегнули рубахи и, сбросив башмаки, подвернули брюки до колен. На их фоне Эштон в своих желтовато-коричневых бриджах для верховой езды, низко надвинутой широкополой шляпе и расстегнутой на груди рубашке с широкими рукавами казался настоящим принцем среди толпы оборванцев. Он все это время не имел ни минуты отдыха, отдавая приказы своим людям, всем помогая и за всем приглядывая. То и дело к нему подбегали с вопросами, он был нужен везде и к тому времени, когда солнце стало клониться к закату, на берегу океана вырос великолепный шатер, от которого не отказался бы даже восточный владыка. Любому было бы ясно с первого взгляда, что Эштон твердо намерен остаться здесь столько, сколько потребуется.

Постепенно сгущавшийся мрак как нельзя более соответствовал унылому настроению Малькольма. Стоило Леноре переступить порог гостиной, где уже сидели мужчины, как она тут же заметила это. Супруг её понурился, словно напроказивший ребенок, и дулся в углу возле буфета, подливая себе в стакан едва ли не чаще, чем его тесть. Он то и дело выходил на веранду и долго стоял, вглядываясь в темноту, где сверкание огней указывало на шатер его врага. Но мало-помалу винные пары сделали свое дело, и его настроение немного улучшилось. Наконец он хрипло расхохотался, нарушив тревожную тишину, давно царившую в гостиной.

- Ну, можно порадоваться хотя бы тому, что сегодня вечером этот мерзавец будет в одиночку наслаждаться ужином в этом своем роскошном шатре!

Роберт был ещё не настолько пьян, чтобы не оценить остроумие зятя, и поспешил добавить несколько слов от себя:

- Угу, к тому же достаточно налететь свежему ветру и всю эту роскошь сдует ему на голову!

При одной мысли о том, каково будет ненавистному Уингейту в случае, если так и случится, эти двое, казалось, почувствовали себя много лучше. Идиотские шуточки, в которых они изощрялись наперегонки, Леноре показались просто возмутительными, и она изо всех сил старалась делать вид, что ничего не слышит. Увы, это оказалось не так легко, даже когда они оба отправились на веранду подышать свежим воздухом.

- Вот те на! - Через приоткрытые двери до неё долетел приглушенный голос Роберта, в котором звучало пьяное изумление. - Что там за волненье на этом корабле? Иль это отступленье? Или мерзавец наш новой тешится игрой?

Эти бессмысленные строки весьма мало напоминали Шекспира. Но этого оказалось достаточно, чтобы Ленора, движимая любопытством, вскочила на ноги. Прихватив свой бокал с шерри, она выбежала на крыльцо, откуда открывался прекрасный вид на берег. Она отошла подальше от мужчин, Ленора остановилась у перил и повернулась к океану.

Темное пятно на поверхности океана указывало, где стояла "Речная ведьма". Вдруг от неё отвалил легкий катерок и, подгоняемый приливом, легко полетел к берегу, пересек лунную дорожку и направился к тому месту, где огоньки указывали на лагерь Эштона. По мере того, как катерок приближался к берегу, её слуха коснулся мерный скрип уключин. Гребли двое. Через несколько минут лодка врезалась носом в песок и выпрыгнувшие на берег мужчины вытащили её на берег. Двое слуг, одетых в белоснежную форму, достали откуда-то из носовой части тяжело нагруженный серебряной посудой поднос и заторопились с ним ко входу в палатку. Принявшись за работу, они мигом зажгли фонари по углам шатра так, что, к величайшему удивлению Малькольма, там стало светло как днем. Поверх стола легла ослепительно-белая скатерть, и вскоре на ней засверкала посуда. Ничего не было забыто, приборы, бокалы, даже серебряный канделябр - словом, готовился настоящий ужин на двоих. Все сгорали от любопытства - кто же будет гостем на этом пиршестве. Затаив дыхание, они ждали, и Ленора в том числе.