Полюс капитана Скотта

— Увы, ничего подобного предсказывать не берусь, — проворчал Бауэрс с тем странным спокойствием, за которым трудно было уловить скрывающуюся за многодневной пургой реальную угрозу их жизни. — Уже хотя бы потому не берусь, что ни одно из недавних предсказаний моих не сбылось. Правда, по опыту прошлой зимовки знаю, что обычно подобные штормовые удары длятся в здешних краях в пределах недели.

— Наша зимовка проходила значительно севернее, а значит, ближе к океану, где климат мягче, — возразил Уилсон.

Поскольку оспаривать его слова Бауэрс не стал, их вежливый, почти великосветский обмен мнениями прервался. Однако капитан чувствовал, что теперь спутники ждут его реакции. И когда их молчание затянулось, он спросил:

— Значит, вы считаете, лейтенант, что и сегодня тоже не сможете уйти в сторону склада?

— Преодолеть в такую пургу одиннадцать миль, не сбившись с пути, невозможно, сэр. И вопрос даже не в том, сколько миль нам позволено будет судьбой преодолеть, а в том, сумеем ли мы в этом ледовом аду выдержать курс и обнаружить склад?

— Согласен, — поддержал Бауэрса доктор Уилсон. — Шансы на то, что в такую погоду мы случайно набредем на склад, — ничтожны. И что выживем — тоже ничтожны.

— Тем более что идти придется без саней и палатки.

— Взгляните, что там происходит, сэр, — отклонил полог палатки лейтенант. — Послушайте, как воет пурга.

Скотт бросил взгляд на просвет между створками входа, прислушался к штормовой вакханалии и, дождавшись, пока Бауэрс задернет полы, угрюмо, с тяжелым вздохом, ответил:

— Это не вой, лейтенант, это полярные ветры задумчиво и задушевно поют голосами своих снежных дюн, отпевая нас с вами.

— Мне тоже начинает чудиться в этом вое нечто похожее на ритуальное отпевание, — признался Уилсон. — Только грустное это занятие — подпевать на собственных похоронах.

— Ну, зачем сразу о похоронах? — мягко возмутился навигатор экспедиции.

— Уже хотя бы потому, что нам с вами быть похороненными не суждено.

— И все же лейтенант прав, — молвил Скотт. — От любых «заупокойных» бесед следует воздерживаться. Только так мы сумеем сохранить выдержку и встретить свой роковой час достойно, как подобает джентльменам, офицерам, британцам…

— Я всего лишь хотел выяснить: решимся мы все-таки уйти в сторону склада или нет, — проворчал Уилсон. — Нужна ясность — вот и все.

— Выступить в путь мы можем хоть сейчас, — решительно ответил Бауэрс — Но при условии, что изберем именно такой, «походный», вариант гибели.

— Значит, уже не «путь к спасению», а «вариант гибели»?

— По-моему, я ни разу не давал вам, доктор, повода усомниться в твердости моего духа. Но в том состоянии, в котором мы сейчас оказались, речь все-таки должна идти о «варианте гибели». Тут уж следует смотреть правде в глаза. Уход из палатки — это уход в никуда, в безвестность.

— Притом что сохраняется хоть какой-то шанс, которого мы неминуемо лишаем себя, оставаясь в своем, всеми полярниками благословляемом шатре.

— Скажите прямо, доктор: вы хотите, чтобы в пути мы потеряли друг друга и наши тела оказались разбросанными по ледовой пустыне, а значит, никогда не найденными?

Как раз в эту минуту Скотт принял окончательное решение, но с оглашением его повременил. Он ожидал реакции доктора, который тоже не торопился с ответом.

— Было бы разумнее, — наконец заговорил он, — если бы нас нашли всех троих, в палатке. Как бы ни заносило ее снегом, все равно наткнуться на нее легче, нежели на засыпанное снегами тело. Кстати, вместе с нами нашли бы наши дневники и письма, а главное, собранные нами минералы. Тогда у мира появилось бы ясное представление о том, что с нами произошло, как долго и насколько мужественно мы держались. А ведь так оно и было: мы действительно держались.

— Замечу, что наша геологическая коллекция окончательно убедила бы мир: Антарктида — не вселенская глыба льда, а вполне земной континент, в глубинах которого скрывается немало полезных ископаемых, — развил его мысль лейтенант.

— Я хотел выразиться в том же духе, — отозвался Уилсон, стараясь сохранять бодрость если не духа, то хотя бы голоса.

Теперь они смотрели на капитана еще настойчивее, и он понял, что самое время…

— Полностью согласен с вашим мнением, джентльмены. Окончательное решение наше будет таковым, — проговорил Скотт после небольшой паузы, — если к завтрашнему дню погода не улучшится, вопрос о походе к складу больше не возникает. Наша палатка остается в этом лагере, как списанное со службы судно, — на вечном якоре. Не знаю, сколько дней мы сумеем продержаться, но будем исходить из того, что свою судьбу мы уже избрали.

— Жаль только, что нет возможности помыться и сменить белье, как подобает перед роковым исходом, — пробормотал Бауэрс.

— Вечером вы, доктор Уилсон, как всегда, совершите осмотр. Последний осмотр.

— Это правильно, господин капитан. Следует вести себя как всегда, чтобы не запаниковать.

— Судя по всему, боли в обмороженных ногах будут причинять нам страшную боль. Тем не менее таблетки опиума следует использовать экономно, чтобы хоть немного уменьшать наши страдания.